Let's start over!

Эвелин была воистину ручным ребёнком, потому что кто-нибудь обязательно пользовался удобным случаем поносить её на руках. Достаточно сложно было решить вопрос с крёстными родителями Иви, так что, после долгих размышлений я согласилась с Гарри, что наиболее подходящими кандидатами для этой роли будут Фред с Катрионой. Причиной моего согласия была невозможность выбрать между двумя моими старинными подругами, а также и то, что друзей среди представителей сильного пола на роль крёстного отца у меня просто не было. Наше решение вызвало приступ восторга у Гарри и Катрионы; Кат, которой до рождения сына оставалось каких-то несколько недель, и вовсе бросилась мне на грудь и зарыдала. Мне была приятна такая реакция моих новых друзей. Да и к тому же к этим Саутвудам я успела привязаться немногим меньше, чем к мужу.

Да, вы не ослышались: я привязалась к Гарри. Это не было любовью или даже влюблённостью, но он нравился мне и, должна сказать, я была благодарна ему за всё, что он для меня сделал. Начиная, разумеется, с зачатия нашей дочери: никогда я не была так счастлива, как тогда - стоя над колыбелью малышки, позволяя ей ловить крохотной ручкой мой палец, радуясь её первым улыбкам. Мне было почти больно от переполнявших меня чувств к моей дочке, и я так радовалась, что и муж разделяет моё счастье.

Я уже давно смирилась с навязанным мне браком. Пожалуй, думалось мне, родители не могли бы сделать лучшего выбора для меня - как не могла бы и я сама. Да, пусть мы не любили друг друга, но дружба, которая крепла в нашей паре, радовала меня, приносила неведомое ранее успокоение. Мне было странно думать, что чуть больше года назад я буквально ненавидела этого мужчину. Теперь я даже не представляла, что когда-либо могла бы стать чьей-то чужой женой.

Наверное, нас так сблизило именно рождение дочери; позже я неоднократно задумывалась о том, что, не бросившись в ночь Хэллоуина в объятия друг друга, не зачав в недолгие часы взаимной страсти это удивительное дитя, мы бы так и остались чужими людьми. Впрочем, порой я ловила себя на мысли, что в наших отношениях всё не так просто. Гарри словно боялся подойти ко мне ближе; наши отношения так больше и не пересекли грани простого сожительства, и мне казалось, что Саутвуд опасается спугнуть так неожиданно установившуюся между нами гармонию. Да и я сама наслаждалась моментом, не спеша сделать нашу близость по-настоящему супружеской.

Катриона родила сына, названного Максом, четырнадцатого ноября. Мы шутили с ней потом, что ребёнок был, очевидно, зачат ровно в День Святого Валентина. Неожиданно Фред и Кат вернули нам с Гарри оказанное им доверие, так что у нас с мужем в некотором роде появился ещё один ребёнок - наш крестник.

Всё вокруг нас менялось, каким-то непонятным образом оставаясь вместе с тем неизменным; Ванесса в свойственной ей манере внезапно объявила, что мы вскоре породнимся в некотором смысле: Уильям, троюродный брат моего мужа, тот самый, с которым она целовалась под лестницей в моём доме в Хэллоуин, предложил ей руку и сердце. Глория получила предложение о сотрудничестве с парфюмерной компанией, не слишом крупной, однако достаточно известной, чтобы стать лицом её продукции считалось почётным. Я радовалась за моих подруг, но вместе с тем думала, какие же разные вещи нужны людям для того, чтобы быть счастливыми. Ванессе было нужно сердце любящего её мужчины, Глории - общественное признание, а я… Я и сама не знала, чего не хватает мне для того, чтобы чувствовать себя… полноценной.

В начале декабря моя Эвелин внезапно решила, что мамино молоко ей уже больше не нужно. Я сильно переживала по этому поводу, однако проблемы в этом вопросе возникали и раньше: моего молока было действительно мало для стремительно растущей крошки. Хотя мне доставляло необыкновенное удовольствие кормление грудью, я смирилась с тем, что мне придётся изменить рацион питания Иви.

Время текло необыкновенно быстро; казалось, только недавно я сжималась от страха, боясь признаться мужу в беременности, и вот уже наступило и прошло наше второе семейное Рождество. Гарри старался как можно больше времени проводить дома, и, не скрою, мне необыкновенно льстило, что он предпочитает Эвелин и меня своей ненаглядной работе.