Летай, чтобы выжить

Что говорить, у нее самой бедра и попа слегка округлились всего за неделю неправильного питания. Даже грудь немного подросла и округлилась, а утренний по стадиону в реальном мире уже не доводил ее до истощения, даже когда девушка на пределе скорости пробежала пять километров.

Скверные и жуткие зелья, которые она никогда не стала бы пробовать в реальном мире, сделали ее сильнее и здесь, и там. Минусом стало только то, что девушка ловила себя на мысли, что хочет перегрызть горло старушке, у которой снимает комнату. Желание было жутким и очень неправильным. Девушка сразу поставила себе условие: сны — это выживание любой ценой, где все средства хороши, и каннибализм здесь совершенно не считается, да и закона, как такового, здесь нет, а реальная жизнь — совершенно другое. Но почему-то в последнее время все чаще разговаривала со старушкой, узнавая, как часто к ней приезжают внуки, с кем из соседей она общается, и где любит проводить время.

— Что с моими консервами? — спросил мужчина звучным бархатным голосом.

— Их по-прежнему не покупают, — с досадой отозвалась девушка. — Я не могу изменить описание, а в описании сказано, из чьего мяса сварены эти консервы. Ты не можешь использовать другое мясо?

— Могу, — кивнул мужчина, не переставая помешивать варево. — Но тогда они не будут добавлять людям силу, крепость или ловкость. Мой талант — работать только с определенными видами сырья.

Для девушки, учащейся на программиста и играющей на скрипке, Настя не ожидала, что она так быстро привыкнет убивать людей. Девушке, у которой был любящий отец-бизнесмен, мама которой была учителем литературы и привила дочери любовь к современной поэзии, казалась весьма чуждой компания из начитанного и образованного каннибала и громадного пса, чья шкура едва не лопалась от распирающих его мышц.

Наблюдение за скальным псом, грызущим коричневую берцовую кость, и готовкой каннибала, не входило в представление Насти о том, как должна проходить ее жизнь. Девушка понимала, что в тот роковой день, когда она причалила к этому острову, для Мясоеда она не отличалась от человека, чье мясо варилось в котле, и что только его дальновидность и предусмотрительность стали причиной того, что она все еще дышит. Но каждый день Мясоед вел себя обходительно: не пытался залезть к ней в трусики, как тот старый препод по информатике, цитировал местных классиков, рассказывал истории о городах, которые находились где-то там, внизу, и с не наигранным удовольствием слушал поэтов с Земли. И каждый день, глядя на свою чистую кожу, на блестящие волосы и подтянутую фигуру, которая становилась все лучше и лучше, Настя задавала себе вопрос — а был ли тот роковой день — роковым?

В мире, где все убивают друг друга, где люди страдают без еды и воды, а другие люди жируют и принимают ванны на озерных островах, ей повезло наткнуться на человека, который не даст ее в обиду. Настя обменивала на аукционе зерно и овощи Мясоеда на воду и ресурсы. Мясоед и его кошмарный пес вдвоем заходили на любой остров и за пару минут очищали его от любой дряни, будь то песчаные черви, великаны или ядовитые змеи. С помощью очков захвата девушка развивала теплицу, выращивая в ней десятки видов овощей, спеющих с чудовищной скоростью. Все были довольны.

Один только Бог ведает, смогла бы девушка справиться со своим желанием закусить старушкой, если бы в очередную ночь в мире парящих островов девушка не смогла заснуть. Вместо этого, как только сгустились сумерки, она стала в разы сильнее, быстрее и обзавелась когтями на удлинившихся пальцах. Желание сожрать Мясоеда стало для девушки невыносимым, но когда она перешла на остров Мясоеда, увидела, что и мужчина, и его пес тоже обратились в чудовищ. Настя отступила.

Утром когти исчезли, и Настя вернула себе прежний вид. Только вот выяснилось, что дисплей острова больше не работает и рычаг управления больше не слушается девушку.

Спустя сутки старушка, обеспокоенная непрерывным звоном телефона Насти, заглянула в комнату девушки и обнаружила, что та не просыпается.

Вызванная скорая помощь отвезла Настю в одну из заполненных палату, где мирно и давно спали десятки людей.

* * *

Этот остров выглядел, как мать всех островов. Возможно, сюда бы поместились пять-шесть кварталов из моего мира, и еще бы место осталось.

Посреди острова находилась мини-гора с круглой аркой входа. От горы мимо лугов и зарослей кустарника вилась широкая тропинка к шести длинным причалам. У причалов собралось островов семьдесят, и оставалось примерно столько же свободных мест. Еще десять островов медленно кружили вокруг, не торопясь причаливать.

Люди на островах и на причалах были самые разные. Я впервые увидел накачанных двухметровых громил — похоже, те, кто прошел через низкоранговую эволюцию.