Летающая башня или до чего доводит дружба с демоном

Я пожала плечами, попыталась ее даже успокоить, хотя причину истерики посчитала в высшей степени надуманной. Какого же было мое удивление и возмущение, когда в тот же день Дариния велела пороть плеткой бедную девушку. А все мы стали немыми свидетелями столь ужасающего зрелища, что у меня волосы на голове стали дыбом, а сердце сжалось от сострадания. Сати приказали принести плетку. Девушка опустила голову и послушно поднесла ее леди Антонии, старшей над слугами. Затем с ее спины содрали платье и велели лечь на длинную деревянную скамью.

«Это все просто кошмарный сон», — подумала, с ужасом глядя на Сати. Странно, но она сейчас казалась светлым пятном, вокруг которого, словно живая, пульсировала тьма. Мне стало не по себе, а по коже поползли мурашки.

Наказанная не сопротивлялась, но я видела, как по ее бледному личику бегут слезы. Антония резко замахнулась, в ее руках плетка взвилась как черная гадюка, и опустила ее на беззащитную служанку. Я заметила, как вздрогнула спина, и на месте удара тут же появилась длинная узкая полоса мертвенно-бледного цвета, края рассеченной кожи разошлись, словно рваная бумага. Сати вскрикнула. Внезапно из тьмы выскочило какое-то странное существо, похожее на черный бесформенный комок шерсти, и радостно заплясало вокруг, попискивая от восторга. «Что это?!» — испуганно подумала, глядя, как оно словно принюхивается к чему-то. Затем плетка взвилась еще раз и попала по новому месту, появилась свежая рваная рана, белесая, с неровными краями. Существо снова радостно запищало. А мерзкая гадюка взвилась в третий раз и, словно перечеркивая следы от предыдущих ударов, оставила новую отметину на теле девушки. На этот раз на коже выступили мелкие алые бисеринки, а на плетке остались кровавые разводы. Я видела, как черный комок подскочил к этому отвратительному орудию наказания, высунул длинный тонкий язык и слизнул ярко-красные капли, затем довольно взвизгнул и снова спрятался во тьму. Между тем плетка снова и снова взвивалась над девушкой. Несколько раз я порывалась бросится к Антонии и вырвать из ее рук эту гадость, но служанка рядом крепко вцепилась в меня. «Не смей! — шептала она, — Стой!» А существо во тьме все повизгивало и похрюкивало от удовольствия, как-будто наслаждалось неприятным зрелищем.

Не знаю, сколько продолжался этот ад, а для меня все это выглядело именно так. В горле стоял противный ком, все время подташнивало, голова кружилась, а Дариния лишь хмурилась, когда слышала стоны несчастной. После наказания никто не посмел подойти к Сати, и она так и лежала с окровавленной спиной, пока Прекрасноликая не ушла. И только тогда женщины оживились. Но больше всех меня поразила, как ни странно, Антония, которую я посчитала такой же безжалостной, как и ее хозяйку. Но именно она и развила самую бурную деятельность по спасению пострадавшей. Под ее руководством моментально принесли тазик с чистой водой, полотенца, лицо Сати вытерли, спину осторожно промыли и нанесли мазь. Все действовали как единый слаженный механизм и только я стояла у стеночки, такая же бледная, как и Сати. Незаметно ко мне подошла еще одна служанка, я вспомнила, что ее зовут Франи, и протянула чашку с водой.

— Спасибо! — проговорила растерянно.

— Ничего, ты тоже скоро привыкнешь, — грустно ответила она.

Весь день после сцены наказания у меня все валилось из рук, а перед глазами стояла израненная спина служанки. «Ну и нравы, — думала я, — Хуже, чем в средневековье. Да, в моем мире уже целую вечность назад отменили такое варварство. А тут надо же, устроили рабовладельческий строй какой-то!»

А поздним вечером ко мне в комнату заглянула Франи, «чтобы поболтать», как пояснила она.

— Не принимай так близко к сердцу все, что сегодня увидела! — посоветовала женщина.

— Но это же несправедливо! Из-за пустяка получить такое ужасное наказание! — возмутилась я.

— Ты не права, — возразила Франи.

— Почему?!

Меня раздражало ее спокойствие, граничащее, как мне казалось с безразличием, злило излишнее смирение. Она, да и все остальные, безумно напоминали овец, готовый безропотно идти куда угодно, как только пастух, вернее Прекрасноликая пастушка щелкнет пальцами.

— Ты новенькая, и ничего не понимаешь, — заговорила служанка, словно умудренная годами женщина с глупенькой маленькой девочкой.

— Неужели ты оправдываешь жестокость Антонии? Вся ее суета после избиения — лишь фарс! — воскликнула я.

— Нет, Ната! Она хорошо относится ко всем нам, жалеет, словно собственных детей, которых у нее никогда не было. Но ты ведь знаешь, что за непослушание их наказывает даже любящая мать.

— Не понимаю, как вы все можете прощать такое?! — возмутилась в ответ.

Франи тяжело вздохнула, устало села на лавку и пояснила:

— Если Антония позволит себе жалость во время наказания, ее рука может дрогнуть, удар получится слабым, это тут же заметит Хозяйка и будет вынуждена придумать что-нибудь новое.

Я ошарашенно села на стул, не ожидая такого.