Летающая В Темных Покоях, Приходящая В Ночи

— Конечно. — Меламед быстро поднялся. Он испытывал смутное беспокойство от странного поведения соседа. Кстати пришлось воспоминание о том, что столяр был не дурак выпить. Правда, запаха спиртного не ощущалось, но… Бердичевский сказал:

— Можно и не только воды. — Он подмигнул. — Знаете, я недавно болел… Сильно простудился… — На мгновение от воспоминания событий, предшествовавших болезни, сердце его болезненно сжалось. Он поторопился закончить: — Хотите пропустить стаканчик?.

Губ Алтера Гиршфельда коснулась слабая улыбка. Он непроизвольно провел по запекшимся губам кончиком языка. Исподлобья посмотрел на хозяина, вопросительно оглянулся на занавеску, словно не решаясь ответить утвердительно.

— Не стесняйтесь, Алтер, не стесняйтесь. И я с вами заодно, мама не будет против…

При этих словах из-за занавески раздалось негодующее фырканье.

— Да-да, — поспешно сказал Борух. — Не пугайтесь, это она так. По привычке. Все в порядке, реб Алтер. — Он быстро подошел к посудному шкафу и вытащил графинчик водки и два граненых стаканчика.

Некоторое время Гиршфельд смотрел невидящими глазами на стаканчик, потом нерешительно взял его, поднял. Рука его сильно дрожала, он расплескал водку и быстро поставил стакан на место.

— Н-не могу, реб Борух… — пробормотал он. — Н-не могу…

Меламед озабоченно покачал головой.

— Вы неважно выглядите, — участливо сказал он. — Вы здоровы ли, реб Алтер?

Неожиданно Гиршфельд всхлипнул, запустил пальцы в рыжие всклокоченные волосы, закачался на табурете и громко застонал.

— Боже мой, реб Борух, Боже мой, это… Это было ужасно!.. — Гиршфельд снова всхлипнул.

«Не хватало еще, чтобы он тут расплакался, — подумал меламед. — Да что же это с ним приключилось?»

Вслух сказал:

— Успокойтесь. Расскажите, что вас так напугало.

Гиршфельд перестал раскачиваться, наклонился к сидевшему напротив меламеду.

— Что? — переспросил он громким шепотом. — Или кто? Кто? — Он тяжело дышал. — Клянусь вам, реб Борух, я и сам толком не знаю. Но… Это было ужасно! Просто ужасно!..

Видно было, что столяр вот-вот расплачется от страха.

— Выпейте, — скомандовал меламед. — Выпейте водки. Иначе вы не сможете ничего рассказать. Выпейте. А потом мы вместе подумаем, как вам помочь.

Решительный голос подействовал. Гиршфельд выпил, шумно выдохнул. Длинное лицо его мгновенно порозовело и покрылось мелкими каплями пота.

— Ну что? — спросил Бердичевский. — Легче стало?

— Реб Борух, — сказал вместо ответа Алтер, — я в здравом уме. Разве нет? Как вы думаете?

— Конечно, конечно, — заверил его Борух. — Вы в здравом уме и твердой памяти, никто и не думал сомневаться в этом. Наверное, вы просто устали. Может быть, переволновались. Так бывает.

Гиршфельд нетерпеливо помотал головой.

— Дело не в усталости, — произнес он, вновь понижая голос. — С этим домом нечисто.

Тут постоянно ощущавшаяся меламедом легкая тревога усилилась.

— О чем вы говорите, реб Алтер? — спросил он осторожно. — О каком доме?

Гиршфельд настороженно оглянулся по сторонам, поманил меламеда. Борух наклонился к нему.

— Реб Борух, — еле слышно прошептал Алтер, словно выдохнул, — в этом доме кто-то есть. Вы же знаете, его выкупил у общины Пинхас Коган. Я говорю о доме покойного Пинскера… — Он вдруг замолчал, пристально посмотрел на меламеда. — Коган нанял меня отремонтировать лестницу. Я согласился, почему нет? Работы последнее время мало, а Коган хорошо платит. Ну вот. Сначала все было хорошо. Я работал там. С помощником, Мотлом. Вы знаете Мотла Кагальника?

Меламед кивнул и бросил опасливый взгляд на мать, которая вышла во время рассказа из-за занавески и теперь тоже слушала столяра. От слов соседа по его телу пробежал легкий озноб.

— Так он сегодня умер… — Гиршфельд посмотрел на отшатнувшегося при этих словах меламеда расширенными глазами. — Я вышел из дома — на минутку, реб Борух, всего на минутку. А когда пришел — Мотл лежал под лестницей. И у него была свернута шея.

— Боже мой, что вы такое говорите… — ошеломленно прошептал меламед, опускаясь на стул. — Ты слышишь, мама?

— Слышу, слышу, — сказала Эстер. Она вышла из своего угла в теплом стеганом халате, наброшенном поверх длинной до пят ночной сорочки. — Извините, Алтер, что я в таком виде… И как же его угораздило упасть с лестницы? — спросила она.

— Упасть? — Гиршфельд не то всхлипнул, не то коротко рассмеялся. — Да его столкнули с лестницы, я даю вам слово!

— Ну-ну-ну! — Эстер покачала головой. — Кто же мог его столкнуть, ежели там никого не было? Бедняга мог оступиться. Голова закружилась от высоты, мало ли…

— Когда я стоял над ним, я слышал отвратительный звук — будто кто-то под крышей смеялся.

Борух вспомнил, как ему тоже слышались в доме Пинскера какие-то зловещие звуки.

— Чепуха все это, — сердито заметила Эстер. — Там же крыша как решето. Вот и завывает в дырах ветер. А вам невесть что мерещится…

Не слушая ее, Гиршфельд опять уткнулся лицом в ладони и принялся раскачиваться.