«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

Наиболее интересным и продолжительным по времени заданием, которое мне довелось выполнять в то время, была командировка под Горький на аэродром Сейм, в Центр, где проводилось переучивание истребителей с поршневых машин на реактивные Як-15 и МиГ-9. Управлением боевой подготовки ВВС разрабатывалась методика боевого применения реактивной авиации, в которую, помимо прочего, включалось ведение воздушного боя. В ней предусматривалось ведение боя и со штурмовиками Ил-10. Отрабатывалась тактика боя одиночного самолета, пары и звена. В группу, которую возглавлял я, входили летчики нашей эскадрильи капитан Г. Грицай, старший лейтенант Е. Савин и младший лейтенант В. Попков. Все летчики имели отличную технику пилотирования.

В том, что они хорошо справятся с поставленными перед нами задачами, я был уверен. И как позже убедился – не ошибся. Отработкой приемов воздушного боя руководил лично начальник центра полковник Акуленко. Впечатление от общения с ним было не из приятных, прежде всего из-за грубого обращения с подчиненными и невежества, но тогда это было свойственно многим начальникам, занимавшим подобные должности. Меня удивило его отношение к одному летчику-истребителю, прибывшему из Кубинки в звене А. Громова, которого он знал ранее. Как только он увидел его, то приказал старшему группы отправить его назад и заменить другим. О самолете Ил-10 истребители имели смутное представление. Они думали, что он мало чем отличается от Ил-2 и сбить такой маломаневренный неуклюжий самолет не представляет труда. С таким настроением они полетели на первый групповой воздушный бой. Однако тут же убедились в ошибочности своих предположений, наивно полагая, что мы будем лететь только по прямой.

Конечно, атаковать такой самолет особого труда не представляло – заходи сзади и работай себе в спокойной обстановке, как при стрельбе по конусу. Но мы на фронте так не летали и по прямой никогда не ходили. Увидев истребителей, сразу начинали маневрировать. Точно так же мы действовали и сейчас. Маневрирование по курсу сочетали с виражами и, конечно, с изменением скорости, чем еще больше затрудняли прицеливание истребителям. Все их атаки оказались безуспешными. Это показала дешифровка пленок фотопулеметов, включавшихся синхронно с оружием. За нашими полетами с земли наблюдал Акуленко. «А чего это вы начали выделывать выкрутасы, а не шли по прямой?» – спросил он у меня. «Я пилотировал так, как на фронте при появлении истребителей, иначе тут же собьют». – «Ну, значит, так нужно», – спокойно отреагировал полковник.

Не так-то легко было взять на мушку и поршневые «лавочкины». Громов, Уницкий, Титаренко и Крамаренко это доказали. Более маневренные Як-15, пилотируемые майорами Овчаренко и Кочетковым, еще сумели зайти в хвост «лавочкиным», а летчики эскадрильи майора Князева на Миг-9 не сумели этого сделать ни разу. В маневре поршневые явно превосходили их. Летали мы больше месяца, и за все это время «илы» ни разу не попали в прицел истребителей. Полковник Акуленко начал психовать: «Как же это так? Столько полетов, а на пленке ни одного «сбитого» штурмовика». На разборе полетов он спросил у меня: «Кто вы на самом деле – штурмовики или истребители? Я знаю, что штурмовики летают по-вороньи, а вы похожи на истребителей. Я ведь просил прислать штурмовиков». Пришлось представить ему каждого летчика. Я сказал, что, если он пожелает, пусть побеседует с любым и спросит, летал ли он на истребителях. О себе я умолчал.

Просматривая очередную пленку, начальник фотолаборатории капитан-инженер, пришедший в Центр через несколько месяцев после окончания инженерной академии, увидел на ней какую-то точку, скорее всего обычное пятно, показал ее Акуленко и говорит: «Смотрите, на этом кадре есть самолет». Тот приказал отфокусировать его и, посмотрев на кадр, буркнул что-то про себя, а потом, почти крича, говорит: «Ты за кого меня принимаешь! Неужели я не отличу кляксу от самолета. Прислали мне из академии горе-инженера. Я тебя отправлю назад и попрошу, чтобы таких дураков мне больше не присылали. А за такую дешифровку отправляйся на пять суток на гауптвахту».