«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

Подошел к ним, доложил Пстыго о прилете и посадке Свиридова в поле. Как только они услышали о вынужденной посадке, на лицах у них появились кислые гримасы. И все бы для меня обошлось, если бы не увидел товарищ П. Полину, вслед за Федей вылезавшую из кабины. Смотрю, уставился на нее круглыми глазами. Она стоит у машины. Мнется. Наливаясь краской, Перепелица грубо спрашивает: «А это еще что? Как она здесь оказалась?» – «Как видите, привез с собой, попросилась, я и посадил». – «Этого еще не хватало! Вместо того чтобы нормально привезти Свиридова, он больше занимался мотористкой! Вы видите, товарищ командир, до чего дошли у нас летчики: без всякого разрешения стали сажать в кабину кого вздумается. Мало того, что сами могли убиться, так еще и девушку подвергли риску. Было же у нас такое. Помните, Лазарев, капитана Юдина, который разбился в Чапаевске со своей мотористкой? Если не вы, то я сам наложу на него взыскание за такой проступок». Ну ты, товарищ П., и разошелся, подумал я. Неужели Свиридов сел в поле из-за того, что со мной в задней кабине летела Полина? Возили же мы ранее по два-три человека, а раз мне довелось везти и четырех, да еще и винт с втулкой и ничего. Никто даже словом не обмолвился, хотя об этом знал и Перепелица. Пстыго молча слушал инженера и продолжал смотреть на Полину. Как только тот закончил, подозвал ее поближе и спросил: «Ширяева, как долетели?» – «Отлично, товарищ командир», – без доли смущения выпалила Полина. «Ну, раз отлично, надо и поработать. Марш на кухню чистить картошку. А вам, Лазарев, за самовольный привоз моториста семь суток домашнего с удержанием 50 % денежного содержания». Я чуть не выпалил, что денег и так почти не получаю.

Их чуть ли не полностью высчитывают у меня: трехмесячная подписка на заем, вычет за поломку хвоста, партвзносы. Да и можно ли винить за самовольный привоз? Ведь старшим там, откуда вылетал, фактически был я. Ладно! Сорвали на мне зло за посадку Свиридова. Обидно было получить наказание, в общем-то, ни за что. Этот арест был единственным за всю мою службу в армии. Был он, конечно, условным. Отсиживать его не пришлось – шла боевая работа, а вот вычет денег был реальным. Особенно остро я это почувствовал после войны, когда в них была большая надобность.

В Накло нас, летчиков, разместили в частных домах поляков. За время службы я совсем отвык от жизни на частных квартирах вместе с гражданскими жителями. Поляки относились к нам неплохо. Русского они, как и мы польского, не знали. Объяснялись в основном с помощью жестов и таких слов, как «цап-царап», «капут» и т. п. Их интересовали вопросы, связанные с жизнью в нашей стране: что такое колхозы, как мы относимся к женам. Ничего путного мы им, конечно, сказать не могли – не было среди нас ни колхозников, ни женатых. Большое впечатление на них произвела наша боевая техника. Хозяин дома часто говорил: «Ох, пане! Як же бардзо много ваших танков днем и ночью шло. У немца стилько ни било». Особенно я не мог понять хозяйку. Она очень быстро говорила, и из сплошного пшиканья ни я, ни товарищи не могли понять, что она хотела спросить. На этом аэродроме я пробыл всего несколько дней. Из-за нелетной погоды не выполнил ни одного боевого вылета.

Вскоре Пстыго отправил меня и Пятикопа на аэродром Дзиковец, чтобы перегнать два штурмовика после ремонтно-восстановительных работ. В Дзиковец нас на По-2 отвез Коля Коган. После посадки стало ясно, что взлетать отсюда будет очень сложно. На поле толстым слоем лежит снег. Высота покрова достигает 60 сантиметров. Колеса не лыжи, стоявшие на тихоходе По-2. Они утопают в снегу выше ступиц. К тому же длина разбега «горбатого» намного больше. Кроме меня с Пятикопом да троих технарей, никого нет. Это еще больше осложняло задачу. Решил обратиться за помощью к полякам. Местный солтыс, по-нашему староста, пошел навстречу. Собрал людей столько, сколько смог, и сумел к установленному сроку простыми лопатами полностью очистить от снега полосу длиной около полукилометра и шириной метров 20–25. Облет самолета, положенный после проведения ремонта, учитывая размеры площадки, пришлось отложить.