«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

Так что же это за город, на который мы вышли? Делаем над ним два круга и не можем определиться. «Чего зря кружить, давайте пройдем на станцию и прочтем надпись на здании вокзала», – предложил я. Меня поддержали. Всей группой ринулись на станцию. Делаем круг почти над самой землей. За ним еще несколько, прочитать никак не можем. Кроны деревьев закрывали здание и не давали возможности рассмотреть надпись. Люди, находившиеся на привокзальной площади, задрав головы, смотрели, как мы носимся над станцией, и не могли понять, что нам надо. Шум, поднятый работающими двигателями, был немалый.

Наконец слышится чей-то голос, кажется, Камалетдинова: «Черкасский колхозный рынок». Затем кто-то повторил его слова. Для меня, оставшегося без карты, это название ничего не говорило. Безуглов развернул группу на север и повел нас вдоль Днепра на Киев. Как только отошли от Черкасс, я засек время, чтобы определить расстояние до Киева. Город показался минут через двадцать. По плану перелета мы не должны были там садиться, но, учитывая потерю времени на определение местонахождения и небольшую «блудежку», решили на Львов не идти, а произвести посадку на Киевском аэродроме, дозаправиться топливом и немного отдохнуть.

После посадки я достал себе новую полетную карту и выяснил причину самопроизвольного открытия форточки. Оказалось, что лопнула пружина, удерживавшая ее в закрытом положении. Заменить пружину было нечем, и оставшийся полет пришлось выполнять с открытым стеклом. Полет от Киева до своего аэродрома с промежуточными посадками в Грудеке Ягелонском и Дебрецене прошел нормально. Несмотря на большое расстояние и сложные метеоусловия почти на всем маршруте, мы прибыли на место назначения в полной сохранности.

Соседний полк дивизии, который в это время тоже перегонял самолеты, имел две поломки. Во Львове летчик на посадке допустил большой перелет и, выкатившись за пределы посадочной полосы, поломал переднюю стойку шасси и в результате сильно повредил самолет. Второй после посадки вместо посадочных щитков убрал шасси и положил машину на фюзеляж. За успешное выполнение перегонки командир дивизии объявил нам благодарность в приказе.

Незадолго до поездки в командировку мне довелось полетать еще на одной американской машине – АТ-6 фирмы «Норт Америкен». Это был учебно-тренировочный самолет, использовавшийся для проверки техники пилотирования, провозных полетов перед самостоятельным вылетом на боевой машине, полетов по приборам, учебной стрельбе по мишеням. Вид у него был довольно неказистый, но в управлении он был сравнительно прост и легко выполнял весь высший пилотаж. Летать на АТ-6 мне нравилось. К тому же было интересно полетать на новом типе самолета. Вывозил меня на нем командир звена Л. Савичев. Сначала он обучил меня, а потом подготовил в качестве инструктора, что являлось очень важным для работы.

Полетав на «кингкобре», особой разницы по сравнению с «аэрокоброй» я не почувствовал. Такого же мнения о ней были и другие летчики. Став истребителем, я стремился как можно быстрее войти в строй боевых летчиков, то есть стать настоящим истребителем. Поэтому хотел как можно больше летать на пилотаж и групповую слетанность со своим напарником Поздняковым. Хотя он имел незначительный боевой опыт, летал отлично и хорошо понимал меня в воздухе. Из летчиков эскадрильи лучшим был Савичев.

Мне он нравился не только как летчик, но и как отличный товарищ. По натуре он был настоящим истребителем и компанейской натурой. С ним было приятно отдыхать в свободное от работы время, особенно когда он брал в руки аккордеон. Боевая подготовка в полку шла более организованно, нежели там, откуда я пришел. Днем мы летали на боевых самолетах, а ночью на По-2. Здесь я впервые приступил к полетам ночью, через некоторое время вылетел самостоятельно и вскоре стал инструктором.

На Октябрьские праздники Полина родила сына Володю. Появились отцовские заботы. Работы хватало вдвойне. Время летело быстро. Не на все хватало дневного времени. В наступившем 1947 году пришло указание составить план летной подготовки на год. Сидим мы, комэски, в кабинете командира полка, маракуем над планом. Время перевалило за десять вечера. Безуглову потребовалось что-то выяснить в штабе дивизии. Он стал звонить, а мы, поглядывая на командира, следим за выражением его лица, которое вдруг резко изменилось. Положив трубку, Безуглов посмотрел на нас и тихо сказал: «Заместитель комдива Крюков сказал, что годового плана пока составлять не надо». У всех невольно возник вопрос – почему? Безуглов, как-то растерянно, кисло улыбаясь, не то сказал, не то пробурчал: «Не знаю».