«Летающий танк». 100 боевых вылетов на Ил-2

Аэродром Клоково был оборудован намного лучше. Пока мы с Афанасьевым занимались решением вопроса с полетами на Ил-10, полки дивизии выполняли свои основные задачи по боевой подготовке. Помимо этого, 93-й полк готовился к проведению воздушного парада в Тушине. В день парада, перед тем как подняться в воздух, по заведенному обычаю весь личный состав полка выстраивался на митинг. Вначале все шло нормально, как всегда, выступали ораторы, но к окончанию митинга вдруг началась беготня из строя по неотложной надобности. В конце концов в строю не осталось ни одного летчика. Ушел даже знаменосец, а затем и сам командир полка.

В это время со стартового командного пункта дают зеленые ракеты – сигнал к запуску двигателей. Недружно завращались винты самолетов. Вылет оказался под угрозой срыва. Однако благодаря проявленной воле и настойчивости в стремлении выполнить правительственное задание летчики проявили самообладание и полетели. Задание выполнили отлично. Знали бы те, кто видел эти самолеты в воздухе, что они испытывали перед вылетом, а кое-кто и в полете. Виновниками происшествия стали повара. Утром шеф-повар поинтересовался у летчиков, что им приготовить на обед – говядину или птицу. Все в один голос попросили утку. Непрожаренное мясо и заставило летчиков страдать, а начальство волноваться и переживать. Я как раз прилетел из Малина и cразу обратил внимание на людей, сидящих у хвостов самолетов с оголенными задами. Выглядело это очень комично. Происшедший случай был наглядным примером, как серьезно надо относиться к приему пищи.

В Клокове много хороших советов по организации ночных полетов дал нам командир полка полковник Шадчинев. Этот полк я знал еще со времен войны. Поздней осенью 1943 года мы базировались с ними на одном аэродроме в Колпачках. В Клокове мы с Афанасьевым летали на боевом самолете и на спарке. Первый полет выполняли вдвоем на спарке. Он в первой кабине, я во второй инструкторской. Выполнив два полета, поменялись местами. После спарки слетали на боевой машине по кругу и в зону. На ней больше внимания уделили пикированию, очень важному элементу, без которогo немыслимо боевое применение. После Клокова полетали ночью и на аэродроме истребителей в Теплом Стане. Они летали на МиГ-15, но ничего интересного для себя мы у них не почерпнули. О возможности приступить к полетам и о том, что для этого надо сделать на самолете и как оборудовать старт, доложили Карякину. Он с нами согласился.

Прежде чем приступить к полетам, он обратился к командующему за разрешением. Сталин был не против, но официальной задачи не поставил. В Подольске первые полеты на Ил-10 мы начали по одному. Сначала летает он, а я руковожу, потом меняемся местами. На старте за нашими полетами наблюдал весь руководящий состав дивизии, имевший непосредственное отношение к летной работе. Несколько раз слетали на полигон Белоомут. Все бомбометания были удачными с отличным результатом. Попробовали пострелять. Поскольку стрелять приходилось с полого пикирования на малых высотах, летчик при стрельбе слепнул.

Это создавало угрозу столкновения с землей, поэтому со стрельбой решили повременить. Мы надеялись, что для получения второго класса на Ил-10 сверху поступят какие-то изменения, но этого не произошло. Мы с Афанасьевым боевое применение фактически уже выполнили. Поэтому Карякин представил на меня материал на присвоение второго класса. Вскоре из Главного штаба ВВС к нам и на полигон Белоомут прибыла комиссия летчиков-инспекторов. Ее возглавлял полковник Чумаков. Вместе с ним прибыл заместитель классификационной комиссии полковник Выдрач.

Перед проверкой все десять ее членов познакомились со мной, побеседовали с Афанасьевым и просмотрели мою летную книжку. В составе комиссии оказались два знакомых инспектора – полковник Степанов, бывший командир 144-го гвардейского штурмового полка, у которого я некоторое время был командиром эскадрильи в Австрии, и полковник Киселев, бывший штурман 211-го, а впоследствии 154-го гвардейского полка, в группе которого я выполнил свой первый боевой вылет. На полигоне члены комиссии разместились по его периметру для лучшего просмотра результата бомбометания.

Бомбить я полетел один – Вася Афанасьев остался в Малине руководить полетом. В каждом из двух заходов я сбросил с пикирования по одной 100-кг бомбе. Обе попали в центр мишени. Это я наблюдал визуально, выполняя крутой набор высоты после сброса бомб. Во втором заходе взрывом бомбы был погашен огонь в центре мишени. Если бы на самолете имелись еще бомбы, то для их сброса пришлось бы прицеливаться по вспомогательным ориентирам, находящимся вне центра мишени.