Лётчик

Но как же Покрышкин говорил, что всегда больше 30 попадал? Никак я не мог это понять. Привирал? Но потом родилась идея – предлагаю Ивану Прокопьевичу нацелить пулемёты так, чтобы трассы в ста метрах перед носом в точку сходились, а не параллельно шли. Повозились с ним больше двух часов, зато на вторых стрельбах я попал 38. А у Петрова было 27, а второй раз он не стрелял. Ещё 8 и 6 добавили Сафы, наше звено лучшее с большим отрывом. 52 на троих, второй результат – 14 на троих.

Это было 30 октября, а ночью пошёл дождь, и шёл шесть дней с маленькими перерывами. Поле размокло, так что летать мы не могли и после этого, хотя дождь шёл уже не весь день, а по паре часов днём и ночью.

Представляете, каково это – целыми днями в казарме? Я научил Сафов в преферанс играть, но и это надоело, тем более, что они как-то не очень прониклись и проигрывали безбожно. От скуки предложил нашему полковому художнику – технику из первой эскадрильи, издать покрасивее маляву Покрышкина, да с разъяснениями. Убив несколько часов, мы разрисовали ватман самолётами в разных ракурсах, формулами и пояснениями. Новостей в нашей дыре мало, и женщин мало, и они пожилые, так что лётчики разглядывали наш труд подолгу. Стали и с вопросами обращаться, я всё разъяснял. Оказалось, что никто рассчитывать упреждение даже и не думал. Вот так лётчики истребители! Как воевать собираются? Через пару дней майор Петров сказал мне, что опытный лётчик делает упреждение на глазок. Но наши игры с определением дистанции он одобрил. Кстати, я настоял, и техник рисовал в прицеле тощие силуэты мессеров.

В СССР армия, а тем более авиация, предмет постоянной заботы. Вот и нас начальство осчастливило – нам прислали комиссара. Захаров Павел Андреевич, лысоватый невзрачный мужичонка лет сорока на вид. Вроде, простоват, типа от сохи. Но, может, и придуривается, посмотрим. Первым делом он озаботился стенгазетой к 7 ноября. Газеты нам зачитывал, речь сказал. Я молчу да иногда киваю – мне конфликт с комиссаром не нужен. Тем более, во многом я с ним согласен, ещё бы он поменьше банальностей нёс.

А наш ватман с расчётами упреждения он одобрил, определив его как комсомольскую работу. Другой комсомольской работы в полку не нашлось, и он даже предложил мне стать комсоргом. Я отговорился тем, что боевой подготовкой увлекаюсь, а в политической слабоват, знаю только то, что всем известно. Так этот добрый комиссар стал меня утешать! Мол, и боевая подготовка тоже нужна. Мне удалось сохранить серьёзную рожу.

Комиссар оказался не ленивым, и через пару дней я получил вызов в ленинскую комнату для индивидуальной беседы.

– Скажите, товарищ Панкратов. Вот вы о войне часто говорите, а ведь у нас с немцами пакт. Не провокация ли эти ваши разговорчики? И кто вас на это подбивает?

– Я, товарищ Захаров, военный лётчик. Войны сейчас нет. А чем должен заниматься военный лётчик в мирное время?

– Боевой и политической подготовкой.

– А боевая подготовка это и есть подготовка к войне с вероятным противником. Я серьёзно отношусь к своему долгу и усиленно готовлюсь. А как комсомолец и боевой товарищ я хочу, чтобы и мои товарищи лётчики и весь состав полка тоже вели подготовку, и готов помогать чем смогу. Также считаю своим долгом воспитание моих товарищей ведомых – лётчиков Сафонова и Сафина. Должен вам сказать, что считаю проведённые в полку учения по боевой стрельбе хоть и успешными, но недостаточными из-за нехватки патронов. Кроме того, считаю важнейшим вопросом освоение эРэСов, реактивных снарядов, основного оружия наших истребителей.

– Да, слышал уже об этих ваших настойчивых просьбах… Но вот насчёт войны – что вы боевую подготовку совершенствуете – это хорошо. А вот разговоры о войне – это плохо, этого не надо.

– Согласен, надо с этим поосторожнее. Но совсем не думать о войне – мы же военные. Не всё же нам о бабах думать. Может быть, не говорить о войне, а говорить о суровом испытании? Сокращённо, проблема СИ.

– Что это вы выдумываете, какая проблема?

– Революция учит сокращать. ВКП(б), ЦК, коминтерн, совнарком. А если говорить «проблема СИ», то и разговоров о войне не будет, а вот боевая подготовка – будет. А без неё мы зря свой хлеб едим и получаем солидную зарплату.

– Ладно… Я ещё подумаю… Но мне кажется, с проблемой СИ вы перегибаете.

– А вы с особистом посоветуйтесь. Нам всякие такие выражения нужны, чтобы шпионы не поняли, которые подслушивают. Например, дать каждому лётчику кличку, позывной называется. Если будут раненые, говорить, например, триста, а если убитые – двести.

– Ну, это уж вы совсем… Триста, двести, клички уголовные…

– Нет у нас пока раций, но ведь будут? А враги будут подслушивать. Могут узнать секретную информацию.

– Ладно, это, действительно, к особисту. Вы мне другое скажите: вот, говорят, вы наши самолёты ругаете, и наше оружие, а немецкие восхваляете.