Лётчик

Но вот та четвёрка, что высоту набирала, идёт на нас полого пикируя. Скорость их сейчас за 500, а мы и 400 редко набираем. Летим им навстречу. Вдруг они резко уходят вниз – понятно, снизу хотят ударить, избегая лобовой атаки. Я перехожу в пикирование, за мной и остальные, и мы расходимся на встречных курсах. Теперь левый вираж – мессеры уже заметно выше и убегать не торопятся. Задираю нос и выпускаю последнюю пару эРэС. Эх, погорячился. Не прицелился как следует, и промазал метров на сто. Да и было далековато до них. Тем не менее, немцы разворачиваются и идут на запад. А может, горючее у них на исходе.

После посадки все трое моих подчинённых с воплями кидаются меня обнимать. А у меня почему-то особых эмоций нет. Идём в штаб. Они все скачут вокруг, что-то кричат, смеются. Хотел доложить Назарову, но он у Петрова. Там же Захаров и Смертин. Докладываю о трёх сбитых юнкерсах и одном подбитом. Смотрят недоверчиво, но молчат. И тут Гершт заглядывает – мол, наземники вызывают. Петров берёт трубку. Оттуда слышатся восторженные вопли. Опции громкой связи здесь нет, но все слышат радостные вопли командира полка. Он лично видел, как мы сбили четыре юнкерса, а двух лётчиков они даже в плен взяли (они, наверно, и стрелка и штурмана лётчиками считают).

– Четыре, не три? – уточняет Петров!

– Четыре! Сам видел! – Петров развернул трубку к нам и мы слышим всё – Первый раз такое вижу, какое-то новое оружие, типа миномёта. Как дали – бум! Один вниз кувыркается, другой горит. Потом ещё добавили. Те прыгают, мы выслали за ними людей. А ведь эти гады нас каждый день бомбили. Мы просили прикрыть – никакого толку. И вот, наконец, прислали соколов. Они хоть живы?

– Спасибо, товарищ полковник, они все живы, потом подтверждение подпишете?

– Конечно! Я бы им ордена подписал, будь моя воля. Бойцы прыгали и кричали, наконец-то бьют проклятых фашистов.

Наконец, разговор закончен, Макс подмигивает мне и уходит.

– Так что, товарищ Панкратов, сколько сбили?

– Я три сбил, но вот ещё Сафонов – они с Земцовым ещё по одному стреляли, он сильно задымил и пошёл на запад со снижением. Я думал, подбит, но может, он и упал, мне уже некогда было смотреть, я как раз погнался за четвёртым.

– Значит, четыре. Три лично ты, хоть и жирновато тебе сразу три, а четвёртый? На Сафонова или групповой?

– На Сафонова. Групповые – это не пойми что. Чи срав, чи ни.

– Это как?

Рассказываю им анекдот. Все начинают ржать. А комиссар долго не может остановиться, вытирает слёзы, которые у него от смеха активно пошли. Но пора уже и работать. Комиссар берёт меня за рукав, и отводит в сторону, обычный приём для этого времени. Заменяет предложение поговорить.

– Товарищ Панкратов, теперь мне ясно, что вы были абсолютно правы. Надо было этим оружием всех вооружить. Сейчас бы уже сбили… – он начинает загибать пальцы, шевелит губами, – В общем, много бы сбили. Я никак не мог понять – вроде, вы настоящий коммунист, но иногда… Какие-то сомнения. А теперь понятно, что вам место в партии. Будете принципиально отстаивать… Ну, вы сами знаете, что. Согласны?

Я, в общем, считаю, что вступить в ВКП(б) во время войны – это никакой не карьеризм, а даже почётно. Я бы уважал такого человека, если бы встретил.

– Вопрос серьёзный. Я не против, но пока не думал. Надо же ещё рекомендации.

– Я всё организую. Теперь война, и надо всё делать быстро. А укрепить партийную прослойку… Тем более, вы сбили три, и ваш ведомый один. Я знал, что вы хороший лётчик. И вы так принципиально выступали… Ваши с товарищем Елизаровым стенгазеты… Эти зенитки, землянки для горючего. Вы были правы, и не боялись, как настоящий коммунист. Мне товарищ Назаров сказал, что если бы не землянки, весь полк сидел бы без горючего. В общем, вот моя рука.

И он протянул руку, довольно пафосно. Он любит пафос. Жму ему руку с соответствующим выражением лица. Зато теперь он мой союзник. Туповатый, но по своему влиятельный.

Вечером в столовой веселье: отмечают нашу победу. Я тоже говорю речь, отмечаю роль Гершта и Гешкенбейна, благодарю Петрова за эРэСы. И тут сюрприз от комиссара: мне торжественно вручают билет кандидата в члены. Я думал, быстро – это пара недель. Оказалось – четыре с половиной часа. А поручители: сам Захаров и… Смертин. Уж не знаю, насколько добровольно. Мог и нажать на него Захаров по партийной линии. Захаров и ещё обещает какой-то сюрприз, загадочно улыбаясь.

Вечером заглядываю в штаб, к Назарову. Нашу полуторку уже послали на склад за эРэСами.

– А системы электростарта дадут?

– Это что?

– Ну, как эРэСы узнают, что их хотят запустить? Провода к ним должны подходить. Нажимаешь на кнопочку, срабатывает электропуск. Вот эти провода и кнопочки нам нужны.

– Ё… Что же делать? Я не знал. Машина ушла уже…

– Вот у вас телефон.

– Точно. – Назаров зовёт Гершта, тот ловко соединяет со складом. Назаров говорит просительным тоном, потом тон всё повышается, переходит на крик с матом, но в конце успокаивается.

– Пять комплектов нам пока только дадут. Им самим не хватает.