Летчик для особых поручений (сборник)

— Иди как шел. Лучше держись тропинок. А вообще-то здесь одна дорога… Не сворачивай со своего пути, а то попадешь в Заколдованный лес. Кто туда попадет, все на свете забудет… Прощай.

И я снова пошел на северо-восток.

Были на пути все те же деревья, заросли и лужайки. Но теперь лес опять показался мне красивым и добрым. Все чаще попадались тропинки.

Где-то через час я увидел высокую кирпичную стену с разрушенными зубцами наверху. Тропинка вела прямо к железной ржавой калитке.

Что там за калиткой? Люди, опасность? Или долгожданный берег моря?

Я постоял и осторожно надавил плечом теплое железо. На плечо посыпались чешуйки ржавчины, дверь со скрипом отошла.

За ней оказался все тот же лес. Видимо, стена была остатком крепости или заставы…

Потом попалась на пути еще одна стена — с разрушенной башней и тоже с калиткой. И опять за ней — ничего, кроме леса.

Когда я увидел третью стену, а в ней деревянную дверь с большими ржавыми заклепками, меня даже досада взяла. Сколько можно? Издевательство какое-то! Где он, этот северо-восточный берег?

Я с разбега ударил в дверь ладонями. Она отошла неожиданно легко, и я пролетел вперед несколько шагов.

…И оказался на треугольной площади столицы.

Вдоль домов стояли рядами молчаливые люди, а посреди площади возвышалась розовая пирамида на колесах. Перед ней в какой-то нелепой, изломанной позе застыл Крикунчик Чарли.

ПЛОЩАДЬ

Меня сразу крепко взяли за локти.

Крикунчик, вздрыгивая ногами и дергаясь, завопил:

— А, вот он, наш «герой»! Вот он, наш «храбрец»! Посмотрите, почтенные горожане! Он пришел вовремя! Теперь все поняли, что бесполезно бегать от правосудия? Он хотел убежать, ха-ха! Он не знал, что любого, кто нарушил равновесие порядка, все дороги приведут сюда! Вот на эту миленькую колесницу с уютной площадочкой наверху!

На верхней площадке розового эшафота стоял здоровенный парень в черном трико и ярко-желтом капюшоне. Если бы не этот капюшон, парень был бы похож на конькобежца. Впрочем, конькобежцы не бывают с мечами, а этот поставил перед собой сверкающий большой меч и держал свои лапы в желтых перчатках на перекладине рукояти.

Меч был кривой и походил на громадный охотничий нож…

В общем, это выглядело не очень страшно. Как в театре. Это казалось бы даже забавным, если на сцене. Но это было, кажется, всерьез.

Все случилось так быстро, что я даже не испугался сначала. Просто обмяк и перестал надеяться на спасение. Меня повели к помосту, подтолкнули, и я на слабых ногах поднялся на верхнюю площадку.

Посреди площадки торчал толстый пень, а на краю стоял покрытый розовым плюшем стол. За столом сидел главный прокурор острова Двид. Пучок волос на его огуречной макушке шевелился под ветерком.

Прокурор посмотрел на меня и сказал:

— Обыщите осужденного.

Стражники отобрали у меня кинжал, ключ, обшарили карманы, где лежали копеечные монетки.

Прокурор подвинул к себе лист бумаги и взял авторучку.

Палач переступил с ноги на ногу.

— Минуту, — сказал ему прокурор. — Я должен составить список изъятых вещей.

Он стал писать, и ручка скрипела. Это было слышно, потому что стояла тишина. Я безнадежно оглянулся.

Эшафот окружали слуги Ящера в плоских медных касках. Двурогие наконечники копий торчали, как растопыренные пальцы.

За стражниками стояли молчаливые горожане. У всех были неподвижные лица. Будто из пластилина! Они ничего не выражали, эти лица. Была кругом тысяча людей — и словно не было никого.

«Да что же это такое!» — вдруг ахнул я про себя.

Что же это? Как мог я, Женька Ушаков с улицы Красных Летчиков, оказаться здесь, в этой жуткой стране, на этом нелепом помосте, среди чудовищных, равнодушных людей?

Ужас рухнул на меня, как обвалившаяся стена. Я хотел рвануться, отчаянно крикнуть! И в этот миг прокурор бесцветным голосом спросил:

— У вас есть последнее желание?

Последнее желание?

— Да… — сказал я с надеждой. — Да! Я хочу домой!

Он досадливо качнул головой и разъяснил:

— Нет, это нельзя. Желание не должно мешать исполнению приговора.

Значит, это все же по правде? Значит, это случится?

Страх опять накрыл меня, как тяжелая волна. Но я переглотнул и остался стоять прямо. Теперь я знаю почему: под страхом во мне начинал разгораться уголек злости. Тогда я сам этого не понимал, но сейчас знаю: злой огонек помог мне устоять.

Прокурор нетерпеливо постукивал по столу крючковатыми желтыми пальцами. На столе перед ним лежало мое имущество.

— Тогда… — сказал я и переглотнул. — Тогда верните мне мои вещи.

Прокурор приподнял безволосые бугорки бровей.

— Зачем они вам?

— Не ваше дело!

На меня нахлынула злая обида: убить хотят да еще и поотбирали все! Сейчас эти мысли кажутся смешными, но тогда мне было не до рассуждений.

Прокурор пожал плечами:

— Ну… пожалуйста.

Длинной ладонью он подвинул все мои вещи на край стола.

Я взял кинжал, погладил его и, как раньше, сунул за продернутую в пояс резинку. После этого медленно пересчитал монетки. По одной опустил их в карман. Я не торопился: куда мне было спешить?