Летчик испытатель

Джордж снова сделал круг над полем. По его словам, оно было величиной с большой носовой платок и окружено высокими деревьями.

— Уверены ли вы, что садились именно здесь? — еще раз спросил Джордж.

— Ну, конечно, — уверял Роджерс, — снижайтесь, места хватит.

Джордж подумал, что уж если Роджерс садился здесь, то он и подавно может это сделать. Он рассказывал, что, наконец, проскользнул над деревьями, больше падая, чем планируя, и с треском хлопнулся на поле, ожидая, что самолет обязательно разлетится на куски. К счастью этого не случилось по совершенно непонятной причине.

Джордж остановил машину в пятидесяти футах от деревьев, навалившись на тормоза. Он абсолютно не представлял себе, как выберется из этого места, не искалечив машины.

Вечером, за выпивкой в доме командира, Джордж спросил:

— Послушайте, командир, скажите мне теперь правду. Действительно ли вы садились на этом поле?

— Конечно, садился, — ответил командир. — Это было в тысяча девятьсот двенадцатом году и я летел на Райтовском самолете.

Джордж фыркнул в свой стакан. Самолеты Райта садились и взлетали так медленно, что на них можно подняться с обеденного стола.

— А помните деревья вокруг поля? — спросил командир.

Джордж прекрасно их помнил.

— Так вот, в тысяча девятьсот двенадцатом году они были только кустами…

«Нo ведь кто ее учил!»

Я пытался выучить мою жену летать. Мне казалось, что жена летчика, должна кое-что понимать в летном деле. Было бы очень удобно, если бы Ди могла сменять меня на управлении в больших перелетах. Я добился ничтожных результатов. Во-первых, у Ди было неважное зрение (это большой недостаток), во-вторых, у нее совершенно отсутствовала способность координировать свои движения. Я бился, потел, ругался.

— Не скользи на поворотах, — стонал я, — педалью и ручкой надо действовать одновременно. Если ты отводишь ручку направо — нажимай правую педаль. Если налево — левую.

Тем временем самолет переваливался на другую сторону и снова скользил. Ди не принимала своих полетов всерьез, как это делал я. Ей не особенно хотелось летать. Она делала это только ради меня.

Мне казалось, что если я как следует пристыжу ее, — она исправится. Я выбрал день, когда она действовала особенно скверно. Самолет принимал все положения, кроме правильного. Она скользила, проваливалась и раскачивала самолет во все стороны. Я призвал на помощь все свое долготерпенье.

— Ди, — сказал я, — неужели тебе не хотелось бы гордиться тем, что ты умеешь летать? Другие женщины выучиваются же. Посмотри, сколько девушек летают. И здорово летают! Анна Линдберг, например. Она прекрасно управляет самолетом. Она летает уже совершенно самостоятельно, а ведь только недавно научилась…

Ди внимательно посмотрела на меня и сказала:

— Да, но ведь кто ее учил!..

Я бросил обучать свою жену летать.

Услужил

После того, как я окончил Брукс и Келли, военное командование перевело меня на Селфриджский аэродром в Детройте. В Селфридже делать было особенно нечего, и это стало мне слегка надоедать. Я узнал, что в Акроне — моем родном городе — устраиваются показательные полеты. Я подумал, что было бы забавно попасть туда, повидать старых друзей и продемонстрировать перед ними фигуры высшего пилотажа. Я достал у начальства разрешение и вылетел на «Томми Морз». Аэропланы этого типа к тому времени сильно устарели, и командование старалось как можно скорее заменить их новыми моделями. Самолетов «Морз» в школе оставалось всего нескольку штук.

В Акроне я застал чрезвычайное возбуждение, вызванное предстоящим зрелищем. Я решил удивить их, — показать, на что способен их земляк.

Первая часть моей программы прошла прекрасно. Я делал мертвые петли, бочки, пике и прочее. Чтобы эффектно закончить свои полеты, я придумал такую посадку, которая должна была заставить зрителей повскакать с мест. Но получилось неладно. Я не рассчитал расстояния и зацепил крылом землю…

Не оставалось ничего другого, как телеграфировать на Селфриджский аэродром, чтобы мне прислали другое крыло. Мне ответили, что у них нет сейчас подходящих крыльев и я должен упаковать самолет и отправить его обратно.

Это меня сразило. Я не имел ни малейшего представления о том, как разобрать машину. Я обследовал свой старый «Морз» со всех сторон, но не мог сообразить, как за него приняться. А между тем надо было упаковать самолет и притом сделать это быстро. Я пустил в ход пилу. Я отпилил здоровое крыло, поврежденное крыло и хвостовое оперение. Все это я затолкал в ящик и отправил по назначению. Конечно, самолет пошел на слом.

Так я помог армии избавиться еще от одного «Томми Морз».

Оправдание

Недавно я сидел в кино. Показывали новый киножурнал. На экране мелькнуло умное, лукавое лицо Джимми Дудитля. Он стоял перед скоростным, цельнометаллическим самолетом Вулти. На нем Джимми на несколько минут побил рекорд для транспортных самолетов в перелете Лос-Анджелос — Нью-Йорк.