Летчик испытатель

Вскоре мне попалась на глаза четырехстраничная, размноженная на мимеографе, газета клуба учеников летных школ. Я начал просматривать ее и вдруг весь насторожился. Газета выражала все то, что я чувствовал! Я думал, что я — исключение, что кроме меня никто в наших рядах не разделяет моих взглядов по экономическим, социальным и политическим вопросам. А газета показывала, что я был не совсем одинок. Это меня чрезвычайно обрадовало. Я записал название газеты и название клуба, ее выпускающего; с горячностью расспрашивал окружающих: что это за клуб, где он находится, кто в него входит? Я узнал немного, но мне сообщили адрес клуба и указали место, где происходят его собрания. Я пошел на собрание и вступил в члены клуба.

Из нашей организации выросла другая, с более широкими задачами, более приспособленная к тому, чтобы защищать интересы всех работников авиации. Я стал активным членом этой, еще небольшой, организации.

Слухи о том, что я стал одним из организаторов группы, дошли до моего хозяина. Эта и еще другие причины послужили поводом для моего увольнения — я работал частным пилотом у одного очень богатого человека.

После того как я был уволен за революционную деятельность, я научился осторожности, которая, как кто-то давно сказал, есть лучшая часть мужества. Я не потерял мужества, продолжая работать в «крамольной» организации. Но у меня была жена и двое маленьких детей, которых нужно было обеспечить, а я оказался без работы. Я узнал теперь и некоторые другие вещи, понял их всем своим существом, а не одним только рассудком, как это было раньше. Понял я и классовую основу моих убеждений. Я начал наводить справки и убедился, что среди летчиков, имеющих образование и опыт, равные моим, я — единственный выходец из пролетарской среды. Все остальные летчики, которых я знал, а также большинство механиков происходили из среднего класса. Отсюда понятно, почему я видел вещи иначе.

Передо мной стал вопрос особого рода. Безработица свирепствовала в моей отрасли, как и во всех других. В поисках работы я узнал, что китайское правительство нуждается в летчиках. Я представил свои рекомендации видному китайскому военному в США. Он ответил, что мой опыт делает меня чрезвычайно ценным работником и что он немедленно приведет в движение все рычаги, чтобы получить для меня работу. Китай усиленно строит национальный воздушный флот. Я могу быть использован как эксперт в их летных школах и на заводах. Но я чувствовал себя коммунистом. Быть может, китайский националистический воздушный флот, в создании которого я приму участие, будет использован в борьбе с китайскими советами? Или в войне против СССР? Что, если кой-какие имеющиеся у меня надежды на получение работы не сбудутся? Ехать ли мне? А если я поеду, то какую роль мне там играть… Какие опасности мне предстоят там? Может быть, я буду более полезен сейчас тут, когда наши усилия создать организацию уже начинают давать результаты? Такие вопросы осаждали меня.

В то время моя жена и двое маленьких детей ждали на ферме у родителей жены в Оклахоме. Что мне было делать?

Возвращение на землю

Я сидел в ресторане Рузвельтовского аэродрома вместе с другими безработными летчиками, — мы курили, болтали и прихлебывали неизменное кофе в надежде, что что-нибудь подвернется. Раздался телефонный звонок, и девушка, отвечавшая на вызовы, позвала меня.

— Откуда-то издалека, — добавила она, когда я проходил мимо.

Я не смог удержаться и остальную часть пути до телефона пробежал бегом. На заводе обещали известить меня, если будут какие-нибудь новости. Может быть, счастье мне улыбнулось…

— Алло, — позвал я, поспешно взяв трубку.

Еще до того, как мне ответил знакомый голос, я уже знал, что говорю с парнем, который нанимает летчиков для компании.

— У меня есть работа для вас, — сказал он. — Испытание новых самолетов для военного флота.

— Какого рода испытание? — осведомился я.

— Пикирующие полеты, — ответил он.

Я великолепно знал, что это такое. Десять тысяч футов[4] вниз по прямой, только для того, чтобы узнать, выдержит ли самолет. Я слегка усомнился в том, что счастье мне улыбнулось.

— Какие самолеты? — спросил я. Мне хотелось думать, что работа не слишком рискованная.