Летчик испытатель

Я почувствовал, как сектор газа под моей левой рукой рванулся вперед. Я отвел его обратно.

— О, чорт, включайте мотор медленнее и…

Меня прервал голос из задней кабины:

— Желаю вам, лейтенант, никогда больше не иметь дела с таким тупым учеником.

Голос был сдавленный. Курсант плакал.

— Э, послушайте, — сказал я, — я вас здорово жучу, потому что я не меньше вашего хочу, чтобы вы научились летать. Считай я, что вы безнадежны, я бы не стал вас жучить. Посидите-ка теперь спокойно, отдохните, забудьте горе. Завтра у вас пойдет лучше.

Курсант хотел что-то ответить. Я быстро повернулся, сел на место и разом дал полный газ. Мотор взревел. Я не расслышал ответа курсанта.

Я взлетел и круто пошел вверх. Я спикировал чуть не до самой земли, пролетел под проводами высокого напряжения. Я опять поднялся и опять спикировал прямо на пасущуюся на лугу корову. Корова поскакала прочь, очень смешно. Я опять поднялся и сделал петлю. Я закончил петлю очень близко от земли. Все это было сплошным нарушением военных правил. Сплошное развлечение. Я поднялся на почтенную высоту и благонравно пролетел над аэродромом Брукс. Я выключил мотор и пошел на посадку. Я оглянулся на курсанта. Он смеялся. На его запыленном лице пролегли узенькие дорожки там, где еще недавно стекали слезы.

Через континент

Было 1.45 утра. Огни аэропорта в Бэрбенке, штат Калифорния, из которого я вылетел пятнадцать минут назад, исчезли. Я знал, что подо мной тянутся низкие горы, но я их не видел. Я знал, что другие горы, в нескольких милях к востоку, поднимаются выше, чем летит мой самолет, но я их не видел. Я видел светящиеся циферблаты приборов на доске прямо перед собой. Я видел море огней на юге — Лос Анжелос и его предместья, раскинувшиеся к юго-востоку. Я видел звезды в безоблачном, безлунном небе. Я кругами набирал высоту, чтобы перелететь через высокие горы.

На высоте тринадцати тысяч футов я выравнялся и взял по компасу курс на Уичиту, штат Канзас. Я прошел над высокими горами, так и не увидев их. Только изредка в черноте, внизу, там, где должны были находиться горы, я видел огни. Дальше на карте значились низкие горы и безводные, ненаселенные долины.

Зеленее местность. Плодороднее долины. Горы вдали. Прямо передо мной вырос высокий хребет Сангре де Кристо. Двенадцать тысяч футов. Я перелетел в низкую, холмистую местность. Скоро я уже шел через горы, над плоскими плодородными равнинами западного Канзаса.

В Уичите, в аэропорте, меня ждали цистерны с горючим. Репортеры закидали меня вопросами. Они сделали с меня несколько снимков. Какая-то женщина из толпы вскочила на край моего самолета и поцеловала меня. Через пятнадцать минут после посадки я опять взлетел и устремился в направлении Нью-Йорка.

Полет проходил тяжело. Было жарко. Я изнывал в меховом комбинезоне. Сидеть на жестком парашюте было ужасно больно, хотелось встать на ноги, хоть не надолго. В Уичите мне не удалось выйти из самолета.

Облака разошлись. Теснее друг к другу города. Крупнее города. Мельче фермы. Гуще сеть железных дорог и шоссе. Промышленные города. Дальше, в мягкие холмы и долины восточного Охайо.

Питсбург был окутан дымом. Аллегенские горы тонули во мгле. Начинало темнеть.

В сумраке подо мной горы проплывают, как сны. Звезды загораются в ясном небе. В домах и на улицах городов зажглись огни.

Совсем стемнело. Слева виднеются яркие маяки, отмечающие почтовую трассу Кливленд — Нью-Йорк.

Нью-Йорк. Океан мерцающих во мраке огней разлился подо мной, насколько хватал глаз. Вон там, вдали — Лонг-Айленд. Я уже видел место, где должен был находиться аэродром. Что это, маяк на аэродроме Рузвельта? Или нет? А это что за маяк? Я видел сотни маяков. Куда ни глянь. Потом я вспомнил, что сегодня — Четвертое июля[7]. Не скоро же мне удастся найти аэродром. Наконец, я разобрался, где огни аэродрома и где фейерверки, и низко спикировал над аэродромом. Зажглись прожекторы. Мой красно-белый «Локхид Сириус» с низко расположенными крыльями выскользнул из темноты, сделал круг над самым аэродромом в ослепительном свете прожекторов, сел и, пробежав по земле, остановился.

На аэродроме было людно. Ночной праздник. Из толпы ко мне бежали люди. Джордж вскочил на крыло и перегнулся ко мне в кабину. Я рулил к ангару.

— Есть, готово! — заорал Пик, покрывая шум мотора.

— Что готово? — заорал я в ответ.

— Побил рекорд, вот что!

— Пойди, проспись, — отвечал я. Мой перелет занял шестнадцать с половиной часов вместо четырнадцати часов сорока пяти минут, показанных последним перелетом.

Летчик добирается домой