Летели качели

Константин Стешик Летели качели. Пьесы

Серия «ДрамаТур»

Предисловие Павла Руднева

Особенный, ни на один другой не похожий способ общаться с театральным сообществом, а значит и с самим непростым, больным человеческим миром – вот, пожалуй, главное отличие этого исключительно тонкого, бесконечно ранимого художника. Совсем не современного, не типичного для праздной, легко адаптирующейся к трендам молодой части профессиональной тусовки. Драматург Константин Стешик безусловно притягивает к своим текстам. Всегда торопишься скорее прочитать каждый новый: с уверенностью, что здесь точно обнаружишь обжигающую искренность и до боли знакомые вопросы собственной неустроенной, неспокойной и несовершенной человеческой души. Здесь все о главном, нет позерства, желания умилять или удивлять. Как с этим обойтись?! Как стать другой частью этого бытия? Десятки лабораторных проб и еще больше спектаклей, рождающихся в разных концах России, говорят о постоянном поиске нового художественного языка, способного передать всю палитру чувств и мыслей этого талантливого литератора и чрезвычайно нужного сегодня художника. Если бы знать… Если бы знать…

Виктор Рыжаков, художественный руководитель театра «Современник»

Хотите что-то знать о реальности, читайте Стешика. И о нереальности если хотите знать, то тоже читайте Стешика. Такой вот он – магический реализм Стешика, пьесы которого находятся одновременно в разных реальностях и, уверен, найдут себе восторженного ценителя и там, и тут, и в пятом, родном для него, измерении.

Михаил Дурненков, драматург

Меланхолия языка

В киносценарии Ярославы Пулинович «За линией» Стешик – это один из персонажей, смешной и трогательный в соответствии со своей фамилией. Не каждому драматургу суждено стать героем пьесы его современника. Это свидетельство влиятельности и известности героя этой книги. Константин Стешик – один из самых известных драматургов белорусской линии современной пьесы в 2000-2020-х.

Стешик появился на драматургических смотрах в 2004 году вместе с Павлом Пряжко, своим однокурсником. Они пошли разными путями, но, пожалуй, есть нечто объединяющее: это меланхолия языка. Типично белорусские проблемы постсоветского безвременья сформировали их общего героя: заторможенного постороннего, хмурого чудика, противопоставляющего себя чужеродному миру.

Стешик начинал с коротких страшилок: с пьесы «Опарыши» о бытовом ультранасилии и пьесы «Чай» о рыбаках с восковыми медовыми лицами, не заметивших, что они уже мертвы. С пьесы 2005 года «Мужчина. Женщина. Пистолет», отмеченной на уральском конкурсе «Евразия», Стешика начинают ставить: пьеса, где не были обозначены действующие лица, реплики мужчины были написаны курсивом, а женские – обычным шрифтом, формировала раскол между реальностью и желаниями персонажей: герои хотели жить в реальности фильмов Годара, а жили в фильмах с Олегом Янковским.

Зрелый Стешик начинается с пьесы «Спички». Именно здесь оформился типичный герой-аутсайдер, живущий параллельно мироустройству и страдающий от его агрессии. У героя «Спичек» стройная философская система, своеобразная вера, основанная на архаике, язычестве, тотеме: в обычных спичках хранится древний огонь Заратустры, закурить – значит зажечь свое личное персональное солнце.