Лети, мой Свет! (СИ)

— Да. И ты нашёл удобный выход. Если не хочешь чтобы оно разбилось, нужно всего лишь обложить пергаментом, поставить в ящик, заколотить покрепче, запереть в комнате и никого туда не пускать, не так ли?

— Уж точно разумнее, чем положить в карман и полезть в горы. Или поплыть через реку. Или встретиться с оборотнем…

— А закрытую комнату может разрушить землетрясение. Или наводнение. Или какой-нибудь вор залезет, чтобы украсть так надёжно спрятанную ценность. То-то удивится, бедолага, когда обнаружит что это всего-навсего вазочка!

Кристарн не выдержал и расхохотался, чувствуя, что разговор заходит на очередной невероятно посудный вираж.

— Всё, я понял суть проблемы. Твои аналогии с вазочками меня вырубили.

Аталь заглянула в любимые глаза, и спорить моментально расхотелось.

— Крис, я же не самоубийца. А ты не всемогущий. Но трястись над собой и распоряжаться моей жизнью на ваше с мамой усмотрение — не позволю. Я тоже что-то умею и что-то могу. И не претендую на лавры великого воина — зачем, если у меня есть ты? Скажешь «стой» — остановлюсь, «беги» — побегу. «Сиди и не высовывайся» — хм… ну, очень обещаю постараться…

Кристарн тоскливо вздохнул.

— Аль, ну за что ты так со мной, а?

— А ведь тебя предупреждали, что твой выбор достоин сочувствия, — пожала плечами целительница, прижимаясь к нему покрепче.

Крис вздохнул ещё раз и, не удержавшись, поцеловал лукавые ямочки на щеках. И любопытный носик. И синие глаза, и нежные губы… И, дождавшись, пока девушка полностью поверит, что ей удалось его переубедить, легонько отстранился и шепнул в мягкий шёлк волос:

— Ну, показывай.

Аталь непонимающе моргнула, с трудом вспоминая, о чём, собственно говоря, идёт речь.

— «Я тоже что-то умею и что-то могу», — процитировал её тёмный, насмешливо прищурив зелёные глаза. — Показывай что. На мне. Продержишься минуту — вернёмся к разговору. Нет — не обессудь, упакую, заверну и запру.

Девушка сердито вздернула подбородок и спрыгнула с кровати, активируя щит. Точнее, попыталась спрыгнуть и постаралась активировать. Ноги пола не коснулись. Зашипев от прикосновения вздымающегося щита, дроу успел перехватить Аталь за плечо и резко рвануть на себя. Не успев и пикнуть, целительница оказалась в кольце его рук, а запоздавший всего на мгновение щит укрыл уже обоих. Надёжно, но поздно. Угольно-чёрная бровь вопросительно изогнулась, но кричать «а что я говорил!» коварный захватчик почему-то не спешил.

— Так не честно! Ты слишком быстрый, — возмущённо взвыла целительница, пытаясь вырваться из его объятий.

— Ха-ха, — подлый дроу насмешливо закатил глаза, без труда удерживая её запястья одной рукой. — Когда встречу честных и достаточно медлительных для тебя оборотней — направлю их сюда.

Аталь сердито вспыхнула. Кристарн тут же ослабил хватку, позволяя освободиться. Девушка долго смотрела в окно, покусывая губу, и мучительно размышляла. Тёмный старался не мешать, в надежде, что среди потока мыслей окажется хоть одна в пользу его предложения.

Слушал эмоции любимой и мрачнел на глазах. Как он мог забыть о её навязчивой мании — всех спасти и всем помочь? Конечно же, не будет она сидеть в убежище — с её то настырностью и не найти выход! Найдёт и уедет. К дриадам, в Академию, к светлым эльфам, во дворец… да куда угодно. А он будет сидеть в Тёмной Долине и ждать, когда Повелительница разовьёт свой Дар. И тогда уж наверняка рехнётся, представляя, где она, с кем и что с ней…

А единственный способ удержать — быть с ней рядом как, собственно говоря, она и просит. В общем, благородного рыцаря, озабоченного только благом своей прекрасной возлюбленной из него не получится. Потому что дама спасаться категорически отказывается, а рыцарь увяз в дремучем эгоизме. И со строптивой любимой расставаться совершенно не хочет. Разве его колебания стоят предстоящей разлуки?

— Аль, — девушка нехотя обернулась, глядя абсолютно несчастными глазами. — Откуда в тебе это дурацкое стремление помочь всем любой ценой? Это порок врождённый или так некстати приобретённый? — задумчиво спросил Кристарн, уже понимая, что проиграл на всех фронтах. Теперь осталось лишь подороже продать белый флаг капитуляции.

— Отсюда, конечно, — усмехнулась целительница и обвела комнату широким жестом.

Встретив непонимающий взгляд, пожала плечами и уютно скользнула ему под руку.

— Я здесь выросла. Ни в чём отказа не знала. Стоило матери прочитать хоть тень пожелания в моих глазах, как всё требуемое тут же появлялось на блюдечке с золотой каёмочкой. Кроме свободы. Я же до десяти лет за пределы Обители не выходила. Как мама отпустила меня в Школу Магии — до сих пор не знаю — наверное, папа повлиял. Или сама поняла, что от дочки ничего не дождёшься. В смысле, Дар есть, а её Предвидением и не пахнет. Ведь мне даже гадания не удавались. Вот, скрепя сердце, и отправила, в надежде, что хоть чему-то путному господа маги меня научат — Даром-то нужно уметь управлять…