Лети на небо!

Свидетельство об усыновлении (удочерении). Громов Пётр, второго августа, две тысячи десятого года усыновлён Орловым Георгием Петровичем и Орловой Инной Сергеевной.

Что?! Петька ошалело смотрел на документ, в первую секунду не поняв, зачем родители усыновили Петра Громова и куда он делся, а потом осознание накрыло, как ведром ледяной воды. Он всю жизнь прожил в чужой семье, ему всю жизнь врали о его похожести. А он так старательно подражал чужому деду. Родителями их считал. С их родным ребёнком нянчился. Даже не обижался, что про него забыли и Леську больше любят. Думал: так и надо, полагается с мелочью сюсюкаться.

Ну что ж, зато менять ничего не надо. Громов, обычная фамилия, ни одного знакомого с такой нет, и в училище вряд ли её кто знает.

Он вдруг понял, что видеть больше не может обманщиков. Петька взял из стола пятитысячную купюру на дорогу (заработаю и верну!) и, закинув в рюкзак несколько смен белья, телефон и божью коровку в «домике», выбежал из квартиры. До вступительных экзаменов оставалось два дня, и Петька надеялся провести их в общежитии училища. Но поезда до Новосибирска уже не ходили. Купив билет на завтра, Петька забрался на ночёвку в спортклуб.

Охранник увлечённо болтал со своей подружкой, и незаметно проскочить у него под носом не составило труда. Петька устроился на матах для прыжков в высоту. Для Каравеллы он утащил из столовой единственный хилый фикус и, обильно полив его водой, выпустил коровку пастись. Извини, девочка, сегодня ужинаем по-походному, зато как в Новосибирск приедем — оттянемся!

На мобильнике Петька заранее отключил звук, чтобы не нашли. Ставя телефон на зарядку, увидел десять пропущенных вызовов от папы и тридцать семь от мамы. Папы? Мамы? Хотел их тут же переименовать в записной книжке, но не смог придумать в кого и отложил до завтра.

Проснулся он от неприятного пощипывания на носу и, открыв глаза, увидел Каравеллу.

— Ты чего кусаешься? Голодная?

Каравелла перелетела на беззвучно звонящий телефон. Динка. Помедлив, он всё-таки решил ответить:

— Где ты пропадаешь! — она закричала так, что пришлось отодвинуть трубку от уха, — Мамка говорит, идёт мужик из ЖЭКа коровок дихлофосом травить!

— Так сгони их! Я сейчас при… — Петька осёкся, словно опять увидев голубой бланк, — я занят, не могу приехать.

Он сбросил звонок. Час до поезда, надо торопиться. Каравелла ещё раз куснула за нос и нарезала круги, не желая залетать в коробку. Потратив десять минут на ловлю, Петька сдался:

— Оки, забежим посмотреть, как там твои, и сразу на поезд.

Каравелла тут же вернулась в коробку и Петька, закинув её в рюкзак, поспешил к дому. Срезая дорогу через парк, заметил три красные точки в зелени. Присмотрелся, нет, не коровки — земляника. Выдрал целый кустик (некогда ягодки собирать!) и, сунув в карман рюкзака, Каравелле на обед, побежал ещё быстрей.

Успел как раз вовремя. Мужчина в тёмной спецовке и респираторе подходил к их подъезду. За его спиной висел красный баллон, похожий на огнетушитель, но огня поблизости не было. Рядом с ним семенила Динка и жалобно бормотала, стараясь заглянуть мужчине в лицо.

— Сейчас же уходите! — Петька, уперев руки в бока, встал перед незнакомцем.

Мужчина в спецовке махнул рукой, словно отгоняя комара, и сделал шаг к стене, покрытой стаями коровок. Динка пронзительно завизжала.

— Уходи, — повторил Петя, стараясь придать голосу, уверенности.

Мужчина сделал ещё шаг вперёд и направил шланг от баллона направо, метром выше Петькиной головы. Петька метнулся в ту же сторону, и не найдя чем прикрыть коровок выставил перед собой руку с зажатым ключом от квартиры:

— Уходи, а то хуже будет!

Внезапно потемневшее небо пересекла молния. Громыхнуло так, что в доме зазвенели стёкла.

— Пацан, ты чего? — мужчина сдвинул респиратор, его худое лицо с блёклыми усталыми глазами выглядело растерянным.

Ветер, как нарочно, плеснул в него дождём с большими колючими градинами. Мужчина, чертыхаясь, забежал под козырёк подъезда.

— Псих малолетний! — обернулся он к Пете, — из-за тебя мне их теперь три часа по квартирам травить.

Коровки спрятались от дождя по щелям, а многие залетели в открытые окна.

— Не надо травить, — Петя встал рядом с мужчиной, — Я сам по всем квартирам пройду и соберу их.

— Точно, по всем?

Голубой бланк свидетельства снова вынырнул из памяти вместе с лицами тех, кого он только вчера считал мамой и папой. С ними придётся встретиться. Или может послать Динку… Нет, придётся.

— Обещаю.

— Смотри, псих, — мужчина вытащил из кармана мятый листок с прикрепленной к нему ручкой, — вот, держи, чтоб по списку от каждой квартиры была подпись хозяина.

С листком в руке Петька позвонил в свою квартиру. Он не знал, что скажет обманщикам. Даже так и не придумал, как их теперь называть. Но когда открылась дверь, и он увидел радость в заплаканных глазах мамы, стало абсолютно наплевать на проклятую голубую бумажку. Они наперебой просили друг у друга прощения. Всё громче, всё оживлённой. За стеной подал голос проснувшийся ребёнок. Опередив маму, Петька заскочил в комнату и вернулась, баюкая его на руках.