Лети, ведьма, лети!

— Мадам исчезает,— сказала я и добавила к ключам чаевые.— Не скучайте без мадам.

Потом я снова поднялась в наш номер. Брайан уже ждал меня с чемоданами. Я взяла в руки свой магический кристалл, сосредоточилась…

Темнота.
Ветер со снегом сечет лицо.
Или это не снег, а само пространство?
Когда я открыла глаза, то увидела вокруг обитые шелком стены парадных покоев Госпожи Ведьм.
Я услышала, как нервно задышал Брайан.
Мы прибыли в Толедо.
Тетя встречала нас в одной из многочисленных гостевых комнат Дворца Ремесла. Туда нас проводил гном-мажордом. Дело в том, что только гномам под силу разобраться во всех хитросплетениях комнат и коридоров знаменитого дворца. Поэтому гномам здесь просто нет цены. И каждый из них гордо носит титул мажордома.

—Мы пришли,— сказал гном и толкнул резную дверь из вишневого дерева. И исчез.

За дверью оказалась комната, обитая шелком нежно-шафранового цвета. Узкие окна были залеплены витражами, на стенах висели абстрактные картины, представлявшие собой нагромождение пятен краски на холсте. На полулежал выцветший персидский ковер, явно стоивший целое состояние. Возле стен стояли диваны и кресла, обитые темной кожей. Тетя, сидевшая в одном из кресел, поднялась к нам навстречу:

— Юля, Брайан! Как я рада вас видеть!

— Тетя, мы тоже рады,—сказала я, целуя Анну Николаевну в щеку.— Только мы очень вымотались. Вы сами понимаете, что такое портал… Нельзя ли хотя бы крепленого вина?

—Нельзя,— строго сказала тетя и хлопнула в ладоши. Появилась скромно одетая фея.— Пожалуйста, чай. И покрепче.

— И с пирожными,— дополнила я.

Фея исчезла, а тетя укоризненно покачала головой:

— Юля, Юля!

— Что такое? Я же просто пирожные заказала! Это что, преступление?

— По отношению к твоей фигуре — да.

— У Юли прекрасная фигура,— вступился за меня Брайан. Вот истинный джентльмен! — Од– но-два пирожных ее не испортят.

— Как быстро вы сговорились,— усмехнулась

Анна Николаевна.— Вот уж воистину муж и жена одна сатана.

— Мы в своей семейной жизни всеми силами стараемся подтвердить эту незатейливую поговорку.

Тут фея принесла поднос с чашками и заварочным чайником. Следом за нею по воздуху плыл поднос с вазой, полной шоколадных пирожных. Забавно. Феи стали использовать какую-никакую магию. А раньше это им возбранялось. Но отношение к феям изменилось с тех пор, как я стала Госпожой Ведьм. Теперь эти создания не бесправный рабочий класс, а имеющая все права и свободы могучая раса. Правда, несмотря на то что они могучая раса, феи все равно стремятся работать служанками, горничными и гувернантками. Видимо, это менталитет. А менталитет изменить трудно.

Фея закончила сервировать стол к чаю и отошла к стене, ожидая дальнейших указаний.

— Ирис,— сказала ей тетя,— мы дальше справимся сами. Вы можете быть свободны.

Фея кивнула, прислонилась к стене и растворилась как сон и утренний туман. Тетя

налила всем чаю. Я немедленно цапнула шоколадное пирожное под укоризненным тетиным взглядом.

— Тетя, я не потолстею,— улыбаясь, заверила я.— Я на нервной работе.

Брайан отпил чаю и удивленно сказал:

— С имбирем и корицей? Впервые такой пробую.

— Я сама его составила,— не преминула похвастаться тетя.

— Я восторгаюсь вашим талантом травницы,— умело польстил муж. Тетя, конечно, не теща, но Брайан не забывал, что Анне Николаевне, как любой ведьме, приятно неумеренное восхваление ее заслуг.

Я проглотила одно пирожное, вторым полакомилась при помощи взгляда (ведь и правда, от фигуры ничего не останется, если так налегать на сладости!) и сказала:

— Тетя, мне важны обстоятельства дела.

Анна Николаевна сразу посерьезнела и отставила в сторону чашку:

— О пропаже мощей святой Вальпурги стало известно вчера.

— Каким образом?

—Госпожа Дарья Белинская отправилась в склеп для очередной молитвы. В последнее время у маленькой Вики болит животик, и Дарья решила помолиться у гроба святой, чтобы та помогла ей в лечении дочки. Обряд молитвы всегда один и тот же: Дарья преклоняет колени перед гробом, а затем собственноручно открывает крышку, чтобы облобызать нетленные руки святой. Кроме экс-Госпожи и тебя, Юля, никто во Дворце Ремесла не смеет открывать священный гроб.

— И она открыла его, и оказалось, что мощи исчезли?

—Именно. А на месте мощей лежал обезображенный труп охранницы раки.

—Проклятье! Кто мог совершить подобное кощунство?