Лети высоко! Жизнь как молитва

В середине ХХ века во время страшной мировой войны, когда человечество допускало ужасные действия по отношению к отдельным людям и целым народам, людские жертвы исчислялись миллионами, гибли старики, женщины, дети – в это время в тогда еще молодом иеромонахе Софронии (Сахарове) тоже родился вопрос. Вопрос как протест, вопрос как крик туда, вверх – ПОЧЕМУ?

Господи, ПОЧЕМУ?

Почему мне, грешному, ничтожному, – жалко, невыносимо? А где же Ты? Почему Тебя нет?

И тогда он увидел Бога, распятого на кресте, Который сказал отцу Софронию: «Разве ты распялся за них?»

Он увидел Христа не того, исторически далекого в двухтысячелетней давности, Который когда-то распялся за нас. Он увидел Христа сегодняшнего на том же кресте, в той же жертве.

Это не Он заставил людей воевать, убивать, зверствовать. Он всего лишь оставил их в своей воле. Оставил, чтобы достучаться до сердец человеческих. Чтобы докричаться до них. Бедные мои, несчастные, поймите вы, наконец, как вы больны. Вам совершенно нельзя жить самим: как вам кажется правильным, как хочется. Вы обязательно начнете все делать не так, начнете ссориться, враждовать, убивать. В вас это есть. Во всех, во всех… в каждом.

Вместе с матерью замученного младенца туда, вверх, с протестом кричала и мать маньяка: «Господи, почему? Ведь он был прекрасным малышом, добрым подростком, почему он стал таким и совершил то, что совершил?»

Почему?

Почему?

Почему?

Потому, что это есть во всех нас после грехопадения. Мы в ненормальном состоянии, мы все способны на грех, на убийство. Бог сдерживает наше буйство, и мы в благополучии начинаем думать, что все хорошо. Наш инстинкт самосохранения притупляется, кажется, что все идет само собой, все в порядке.

И тогда, чтобы всколыхнуть в нас остроту видения проблемы, Он не наказывает, Он просто отходит в сторону, и мы начинаем наказывать сами себя, доходить до ужасного, и в этом ужасе начинаем кричать: ПОЧЕМУ?

Почему Ты оставил нас?

Потому, что победа еще не одержана, поле битвы – сердца наши, и Бог не может без нашего добровольного участия одерживать победу. Он связан нашей свободой. Он может только кричать нам, упрашивать нас, предлагать помощь.

Господь кричит нам о том, что положение очень серьезное, настолько критическое, что Он не сходит с креста, и Он на кресте не за Себя, а за нас. И как две тысячи лет назад там, на Голгофе, опять получает плевки от людей.

Плевки и обиды, непонимание того, что во всех бедах виноваты сами люди. А Он кардинально не может ничего исправить без нашего участия, без нашего труда.

* * *

Возвращаясь памятью туда, на то отпевание младенца, я невольно ставлю себя на место его родителей, на место его самого, на место матери убийцы, на место маньяка, и везде мне находится место, потому что я человек. Человек еще с маленькой буквы, тот, в котором есть поражение природы, есть страшная болезнь. И если я увижу это очень остро, чутко и буду лечиться с помощью Божией, то есть соблюдать Его рецепты, Его предписания, я смогу ее победить. И наоборот, если все будет пущено на самотек, болезнь будет прогрессировать, развиваться, и произойдет ужасное – из богоподобного существа я могу стать скотом, зверем, уродом.

Процесс выздоровления предполагает принятие горьких лекарств, процедур, соблюдение режима. Все это ограничивает мою свободу, мое «хочу». Но и дает результаты. Я начинаю чувствовать себя хорошо, у меня появляется радость, и вместе со мной радуются и мои близкие, и мой Доктор – Господь Бог.

Смерть и христиане

Если мы проживем нашу жизнь духовно и будем умирать в Духе Святом, у нас не будет мерзкого, отвратительного состояния – ужаса смерти. Мы просто выдохнем в руки Божии свою душу.

Наша жизнь, по большому счету, дана нам не для того, чтобы мы что-то построили, сделали или приобрели, и даже не для того, чтобы мы родили и воспитали детей. Она дана нам, чтобы мы когда-то ее закончили, вот так передав свою душу в руки Божии.

Конечно, неизвестно, как мы будем умирать. И не получится у нас жить – и не думать о смерти, не бояться ее… Но иногда эти мысли очень помогают. Когда-то со мной была такая ситуация – я никак не мог победить в себе какую-то обиду. И тогда я вот что сделал – поехал в похоронное бюро, купил крест, написал на нем: иерей (тогда еще иерей) Сергий Баранов… Вот как последнюю букву написал – так все как рукой сняло. Все обиды стали такими маленькими…

Я иногда сам себе говорю: отец Сергий, у тебя впереди еще смерть. А вдруг смерть у тебя будет тяжелая и проблемная? А ты не можешь потерпеть сегодня такой ерунды…

Как умирал Христос? Тихо, мирно? Нет. А если весь смысл нашего христианства – подражание Христу, тогда никто тебе не гарантирует, что ты, последователь Христа, носящий крест на груди, умрешь без страданий.