Летящая по волнам

Улочка между домами была скользкой после вечернего ливня и из-за навоза, оставленного стадом свиней, которых сгружали днем с судна. Оглушающе визжа, свиньи убежали от пастуха в поля. Вонь стояла немилосердная, несмотря на то что с моря дул сильный ветер.

Вечером заметно посвежело. Несколько матросов, вернувшихся из трактира Клер Дюбуа, говорили, что ночью будет шторм. Клер боялась тропических бурь и, как всегда, безотлагательно приступила к действию, опасаясь, что налетит ураган. Она упаковала свое драгоценное имущество в ящики и приказала зарыть их на возвышенности. Во время последнего урагана, который принес с собой высокий прилив, вещей у нее сохранилось не много. Клер потеряла не только дом, но и свои наряды, множество дорогих ковров – такого с ней больше не должно было случиться.

Пока за отправкой вещей следил Жак – громадный бретонский охранник и подручный работник, – сама Клер позаботилась о том, чтобы Юджин Уинстон не смог ничего предпринять. А он тем временем лежал в постели, сонный от рома, который пил накануне. Средство, которое она подмешала в напиток, подействовало быстро. Позже он и не догадается, сморило ли его после утомительного акта любви или от выпивки. Осоловело моргая, Юджин попытался подняться, когда Клер вошла в комнату.

– Что… что случилось? – промямлил он заплетающимся языком. – Нужно… мне нужно вставать?

– Конечно нужно, но ты можешь еще полчасика отдохнуть, если хочешь.

Француженка легко толкнула Юджина обратно на подушки и накрыла его полное белое тело простыней.

– Ты на сегодня последний посетитель. Мне кажется, ты очень устал, мой любимый. Наверняка у тебя был трудный день. Поспи немного. А позже мы снова увидимся.

Юджин провалился в глубокий сон в покоях Клер.

А губернатор тем временем приказал доставить к себе в резиденцию приговоренного к смерти Дункана Хайнеса – для допроса. Когда губернатор, сняв молодого лейтенанта с поста, велел ему привести Дункана, тот ответил, расправив плечи:

– Как пожелаете.

Он очень удивился такому приказу, но не возразил.

После того как в кабинет к губернатору привели Хайнеса, закованного в цепи, Дойл приказал часовым подождать за дверью. Лейтенант посмел высказать мнение, что заключенный может быть опасен. Дойл сердито указал на саблю у себя на поясе:

– Неужели я выгляжу так, будто не в силах оказать сопротивление закованному в кандалы человеку?

Лейтенант сразу же извинился и вышел с солдатами за дверь.

Дункан неподвижно стоял посреди комнаты, наблюдая за тем, как Дойл роется в ящике письменного стола. Наконец губернатор вытащил ключ.

– Как вы будете объяснять то, что вызвали меня на ночной допрос? – поинтересовался Дункан. – Об этом будет спрашивать не только ваш рьяный адъютант.

– Скажу, что ваша предстоящая казнь не давала мне заснуть. Судьба вашей супруги и вашего еще не родившегося ребенка пробудила во мне сочувствие. Поэтому я хотел предложить вам написать ходатайство о смягчении наказания. Речь может идти, например, просто о повешении. – Дойл неискренне улыбнулся. – Любой знает, что я не люблю жестокость.

– Но ведь вы сами приговорили меня к смерти.

– Вы не оставили мне другого выхода. Своим наглым, дерзким поведением вы заслуживали такого наказания.

Губернатор расправил плечи. На его немолодом лице отразилось искреннее возмущение.

– Вы сами подписали себе смертный приговор. Кроме того, человек, совершивший государственную измену, заслуживает казни. Таков закон.

– К счастью, закон не запрещает вам принять мое предложение, чтобы разрешить эту дилемму.

– Предложение? Вы хотите сказать, взятку!

– Называйте как хотите. Но речь идет об изрядной куче золота, которое вы сможете прикарманить так, что никто об этом и не узнает. Вам не придется никому давать в этом отчет – ни совету плантаторов, ни Юджину Уинстону. Никто никогда не узнает о ваших тайных… пристрастиях. Можете спокойно соглашаться, лучшей сделки невозможно придумать.

Дойл вряд ли мог бы с этим спорить. Он мог поклясться, что ни один человек не знал о его тяге к молодым чернокожим паренькам. Ведь невозможно было устраивать эти любовные встречи с большей осторожностью. Оба его раба не проронили бы ни единого слова. Они ведь знали: иначе их сразу вздернут на виселице. И, ко всему прочему, прислуживая в доме губернатора, они вели сказочную жизнь, не сравнимую с адским трудом на плантациях. Негры точно не стали бы болтать, ставя на карту все.

Но если не они его выдали, то кто? Как бы то ни было, кто-то об этом прознал. Значит, его тайна известна не только Дункану Хайнесу, но еще минимум одному человеку, который написал письмо. Оно не было подписано, но было ясно, что этот чертов мародер не мог его составить, ведь в камере у него нет принадлежностей для письма. Весьма вероятно, что именно его жена отправила это послание. Почерк красивый, написано без ошибок и на дорогой бумаге. Да, сомнений нет, это написала Элизабет Хайнес. И, в общем, было бы неплохо, если бы они с пиратом куда-нибудь исчезли. Тогда его тайна останется нераскрытой. В будущем нужно будет просто быть осмотрительнее.