Летящая по волнам

Она сидела на скамейке у перил, окружавших веранду. От влажного вечернего воздуха волосы ирландки вились еще сильнее. Деирдре все время прихлопывала ладонью комаров, которые по непонятным причинам вились над ней больше, чем над кем бы то ни было из присутствующих. Возле девушки сидела Элизабет; в ее глазах отражались огоньки свечей. Она то и дело поглядывала на Дункана, и, хотя старалась не выдавать своего волнения, ей казалось, что каждый на веранде знает, как она хочет остаться наконец с мужем наедине. Дункан сидел прямо напротив нее, в каких-то трех шагах, на грубо отесанном стуле, который сделал собственноручно покойный муж мисс Джейн. Дункан взглянул на Элизабет, и у нее чуть сердце не остановилось от этого взгляда. В нем было и возбуждение, и голод. Остальные болтали, но Элизабет не вслушивалась в слова.

– На сей раз это были не только карибы, – сказала мисс Джейн.

Она несколько раз качнулась взад-вперед на своем кресле-качалке, обмахиваясь большим пальмовым листом, а после пригубила еще красного вина.

– Среди них были и негры – беглые рабы с других островов. Кажется, они действуют заодно с туземцами.

– Сдается мне, из этого не выйдет ничего хорошего, – сказала Анна. В ее голосе слышалась озабоченность. – Беглые рабы питают к белым лютую ненависть и могут подстрекать индейцев.

– Они наверняка просто хотят жить мирно, – возразила Фелисити.

Она выглядела немного удрученной. Фелисити снова и снова повторяла, что не ожидала такого скорого отъезда. Всякий мог заметить, насколько горечь прощания с Элизабет и детьми затмевала для нее предвкушение встречи с Никласом Вандемеером. Фелисити плакала по любому поводу и никак не могла успокоиться.

– Ты не видела, что негры сделали с нашим надсмотрщиком и его семьей, – сказала Анна.

Ее голос слегка дрожал. Она почти никогда не говорила о резне, которую устроили восставшие рабы в Саммер-хилл, но сейчас не смогла сдержаться.

– Они убили даже его беременную жену и детей!

– Я ведь знаю об этом! – Фелисити повернулась к Анне и взяла ее за руку. – Негры в гневе лишили людей жизни. Но те, кто желает здесь поселиться, наверняка просто хотят свободы. Они не станут все ставить на карту и нападать на белых. Зачем им вообще это делать? На острове достаточно места. Тут нет плантаций, на которых нужны рабы. Кроме того, завтра мы все равно уплываем. В Англии нет негров.

Она попыталась успокоить Анну улыбкой, но та в ответ лишь покачала головой:

– Ты думаешь, я беспокоюсь за себя? Я думаю о Лиззи и детях.

Элизабет услышала свое имя и вынуждена была отреагировать. Она неохотно отвела взгляд от Дункана и посмотрела на подругу:

– Анна, на самом деле тебе не стоит переживать из-за меня и детей. Олег, Джерри и Сид присмотрят за нами.

Дункан еще несколько дней назад решил, что эти трое останутся на острове, чтобы защищать его семью.

– Да, туземцы относятся к Олегу с уважением. Они боятся его. Я сама это сегодня видела.

Это решительное замечание Деирдре привлекло к молодой ирландке всеобщее внимание. Девушка смущенно опустила глаза и сделала вид, будто ей срочно нужно отогнать москита. Элизабет заметила это и слегка посочувствовала ей. По вечерам Деирдре с удовольствием сидела вместе с ними. Ей нравились эти спокойные часы угасающего дня, но из-за своего положения девушка не привыкла поддерживать беседу. Элизабет уже давно предложила ирландке называть ее просто «Лиззи», как делали Анна и Фелисити. Но Деирдре не могла привыкнуть к таким переменам. Она упрямо обращалась к ней «миледи», а как только Дункан входил в комнату, делала книксен, что всегда должна была делать служанка при появлении хозяина дома.

– Раз на Доминику приплывает все больше карибов и негров, то, может, это и к лучшему, что здесь объявился этот английский полковник, чтобы поддерживать порядок, – заметила мисс Джейн.

Ее седые пряди подрагивали, потому что она постоянно обмахивала лицо пальмовым листом.

– Как его, кстати, зовут, хозяин Хайнес?

Дункан встал и потянулся.

– Артур Говард. Я пройдусь немного вниз, к пляжу, разомну ноги.

И, повернувшись к жене, добавил:

– Ты не хочешь составить мне компанию, любимая?

Элизабет глубоко вздохнула. По ее щекам разлился жаркий румянец. Она стыдливо отвернулась, но тоже поднялась.

Не оглядываясь, Элизабет спускалась с мужем по ступенькам веранды. Дункан вежливо взял ее под руку и повел прочь от дома.

Они прошли немного по протоптанной глинистой тропе вниз, к морю. Дункан прихватил с собой один из фонарей. Беспокойно пляшущее пламя свечи слабо освещало окрестности, можно было видеть лишь на пару шагов вперед. На заднем плане раздавался монотонный стрекот цикад. Где-то закричала ночная птица. Элизабет прислушалась к пронзительному звуку и не проронила ни слова.

– Ты такая молчаливая, – произнес Дункан некоторое время спустя. – Тебе, наверное, было неловко?

– Да, – призналась Элизабет. – А тебе?

– Не очень. Другие супружеские пары уходят в дом и делят ложе там. Для нас это временно недоступно, ведь у нас нет общей спальни. Поэтому нам остается только дикая природа.