Летящая по волнам

– Но теперь все узнают, чем мы занимаемся прямо сейчас…

– И что тут такого? Ты ведь хочешь этого не меньше, чем я, правда?

– Конечно! Больше всего на свете! Только вот… – Элизабет попыталась подыскать слова. – Они там все сидели и смотрели на нас, и…

Она не смогла сказать ничего, что бы в достаточной степени выражало ее смущение.

Дункан смотрел на все это с прагматичной точки зрения, но он не позволял себе ничего лишнего.

– Ты же моя жена. И это наша первая совместная ночь наедине после очень долгого перерыва. И одна из немногих перед предстоящей разлукой, мы ведь еще долго не увидимся.

– Не говори так. Я не хочу думать о том, что ты скоро уплываешь.

– Тогда и не думай об этом. Лучше поцелуй меня.

Они дошли до небольшой пальмовой рощи. Дункан поставил фонарь рядом с покосившимся деревом и притянул Элизабет к себе. Ее сердце бешено колотилось и стучало у нее в ушах так громко, что заглушало даже шум моря.

Элизабет заметила, что муж подготовил место для двоих, – соломенный тюфяк и покрывало. Дункан крепко обнимал ее, а она представляла, как он перед наступлением темноты пришел сюда с мешком соломы. Ей снова стало неловко. Наверняка его мог кто-то заметить. Но женщину переполняла любовь, такая неистовая, безграничная, что она больше ни на что не обращала внимания. Дункан был прав: она его жена и принадлежит ему телом и душой.

На глаза Элизабет навернулись слезы. Она крепко зажмурилась и обняла мужа, боясь его потерять. Вскоре их будут разделять тысячи миль. Атлантический океан не только был огромным, он еще и таил многочисленные опасности. Бури, рифы, пираты, морские сражения… Не стоило забывать и об ужасном смертном приговоре, который висел над ее мужем словно проклятье. Так много трудностей и опасностей подстерегало его на пути! На миг Элизабет закрыла глаза и затаила дыхание. Она не решалась даже думать об этом. Как ей жить дальше, если Дункан не вернется? Его руки скользили по ее телу. Он целовал ее шею. Элизабет ощущала тепло и твердость его плоти. Наконец все страхи были забыты и она утонула в страсти, кипевшей в ее душе. Элизабет страстно поцеловала Дункана, задыхаясь от возбуждения.

– Лиззи, – произнес он, стягивая одежду с ее плеч и пытаясь расстегнуть корсет. – О господи, как давно это было! Я не знаю, смогу ли сдержаться.

– Тогда не сдерживайся.

Он встал на колени и увлек жену за собой на тюфяк из соломы, повалил на спину, задрал юбки, а она лихорадочно обеими руками снимала с него сорочку, ощущая под пальцами обнаженную кожу. Лаская жену, Дункан громко застонал, почувствовав влажность ее лона.

В тот же миг все произошло будто помимо его воли. Все случилось очень быстро, когда Дункан вошел в Элизабет, так бурно и неудержимо, словно ураган, не знающий преград. Она вскрикнула, дрожа, подняла бедра и ощутила его глубоко внутри себя. Возбуждение было таким сильным, что прошли считаные мгновения – и женщина достигла вершины наслаждения. У нее внутри все, казалось, сжалось в крошечную точку, а потом лопнуло и рассыпалось мириадами сверкающих звезд. Понадобилось время, чтобы она смогла отдышаться. Дункан осторожно вышел из нее и лег рядом. Одну руку он положил под голову жены, а другую – властно и одновременно бережно – на ее тело.

– Я причинил тебе боль? – тихо спросил он.

Элизабет услышала озабоченность в его голосе и едва заметно покачала головой. Говорить она не могла.

– Мне очень жаль, – сказал Дункан. – Все случилось слишком быстро. Я хотел быть нежным, но у меня не получилось…

– Не стоит корить себя за это, – пробормотала Элизабет.

Ее голос дрожал, да и тело все еще трепетало после бурных ощущений. Она чувствовала себя так же, как в тот раз, когда судьба свела их с Дунканом в старом коттедже на берегу моря.

– Не стоит корить себя за это, – повторила Элизабет громче и уверенней. – Я ведь сама этого хотела.

Она повернула к мужу голову и уткнулась лицом ему в шею. Она нарочно прижалась губами к его пульсирующей артерии. Частый пульс говорил о том, что возбуждение еще не улеглось. Тело Дункана было влажным и слегка соленым. От него доносился запах кожи, свежего пота и ни с чем не сравнимый аромат тропической древесины, насыщенный и соблазнительный, как джунгли во время дождя. Женщина с наслаждением глубоко втянула знакомый запах.

Некоторое время они лежали молча, так тесно прижавшись друг к другу, что между ними не поместилась бы и соломинка. Элизабет прислушивалась к постепенно успокаивающемуся дыханию мужа.

– Дункан, – нерешительно начала она, – мы никогда не говорили… о том, как родилась Фейт. Ты же видел, как… Ты все видел. Ты не… ты не испытываешь отвращения к… – Элизабет подыскивала подходящее выражение, – к моей женственности? – немного неловко закончила она фразу.

Дункан еле слышно рассмеялся. Элизабет прижималась ухом к его шее, и этот звук напомнил ей тихие раскаты грома.

– Я не смотрел, – добродушно произнес ее муж.

– Ох! – воскликнула Элизабет, немного обидевшись на такой ответ.

Она ожидала услышать кое-что другое. Дункан поднял руку и нежно провел по ее волосам.