Летящие к северу

Гагачье семейство благополучно спустилось в воду и снова поплыло к проливу. Между тем вода заметно пошла на убыль, и, когда они, миновав пролив, проплыли вдоль подветренной стороны острова к мысу, из моря на месте бурого пятна показались корги.

Каменистая мель, заросшая фукусом, оказалась сказочно богата разнообразной едой. Здесь было всё, и в несметном количестве.

– Вот это да! – воскликнула Ябеда. – Здесь так всего много, что может хватить даже Тяпу.

– Может быть, у тебя здесь будет меньше времени и ты не будешь приставать к другим со своими нелепыми остротами, – парировал Тяп.

– А когда же мы будем играть? Нельзя же всё время есть! – сказала Чипи. – А то мы растолстеем и никогда не научимся летать. Правда, Слирри?

– А вы ещё смеете говорить, что выросли и уже не маленькие! – воскликнула Слирри.

– Конечно, мы большие, – гордо подтвердил Тяп. – А разве не так, Слирри?

– А по-моему, вы просто маленькие, противные и ужасные драчуны!

– Почему же ужасные? – спросила Ябеда.

– А я знаю, почему Слирри так говорит о нас! – громко крикнул Тяп.

– Почему? – с интересом спросила Слирри.

– Потому что ты нас любишь! – выпалил Тяп.

Слирри рассмеялась:

– Именно поэтому, Тяп! Ты попал в самую точку.

Глава девятая. Гибель Тяпа и Ябеды

Две недели провёл выводок на Горбатых лудах, и были эти две недели прекрасны. Целыми днями шныряли гагачата между островами, изучали вдоль и поперек их окрестности, а к вечеру, на ночлег, забирались в каменные ниши. Надёжно укрытые от дождя и ветра, дремали гаги, прислушиваясь к шуму прибоя.

Гагачата заметно окрепли и даже перелетали с места на место. Правда, совсем понемногу. Но с каждым днём это расстояние увеличивалось. А вот мама-гага и Слирри, наоборот, избегали летать. Как-то утром Чап, обнаруживший плавающие в воде большие утиные перья, поинтересовался, откуда они взялись.

– Из моих крыльев, Чап, – спокойно ответила Слирри, и деликатный Чап не стал задавать больше вопросов.

Стало ясно, что наступил самый ответственный период линьки – мама и Слирри меняли маховые перья. Гаги стали бескрылыми и беспомощными. Они нервничали, хотя и пытались это скрыть. В эти дни гагачата старались не доставлять хлопот взрослым. Зато когда они были уверены, что их не видят, Ябеда немедленно начинала задирать Тяпа, Чипи норовила кого-нибудь ущипнуть, и даже всегда серьёзный Чап дважды столкнул Тяпа с берега в воду.

Ничто не предвещало беду, которая в один день разрушила благополучие и счастье гагачьей семьи.

В тот день стояла тихая, солнечная погода. Гаги кормились на каменистой мели. И вдруг мама насторожилась и обратилась в слух. Где-то далеко, далеко и непрерывно пела оса. Но старой гаге хорошо, слишком хорошо был знаком этот звук. Это был мотор, и он нёс человека. На горизонте появилась чёрная точка, которая быстро росла.

– Скорее! Скорее! За мной! – крикнула мама и быстро поплыла к островам, чтобы уйти от глаз человека, спрятаться за камни: она надеялась, что человек не заметит их и проплывёт мимо.

Гагачата не вполне сознавали нависшую над ними опасность, но встревоженный вид матери внушил им страх. Даже Слирри, обычно невозмутимая и решительная в минуты опасности, казалась очень испуганной и непрерывно подгоняла утят:

– Скорее! Скорее! Скорее! Если вам дорога жизнь!

Когда гаги приблизились к первому островку, чёрная точка превратилась в лодку, и было видно, что в ней сидят два человека. Гаги скрылись за островом и не могли уже видеть, как лодка вдруг изменила курс и повернула прямо к проливу Горбатых луд. Не подозревая об этом, старая гага вела свою семью в пролив с другой стороны. Возможно, люди просто не хотели идти через мели северной оконечности луд и знали, что проход между островками глубок и безопасен; а возможно, они видели, как гаги спешили укрыться за островом, и свернули в пролив, чтобы отрезать им путь, – кто знает! Но так или иначе, лодка и гагачья семья, разделённые островком, стремительно сближались.

Первой в пролив ворвалась лодка и понеслась, прижимаясь к правому берегу. Гаги слышали рёв мотора – он выл оглушительно и стучал, как исполинское сердце. Казалось, Горбатые луды ожили и превратились в раненого зверя, вздрагивающего от рёва, рожденного внутри его каменного тела. Растерянные, охваченные страхом утки, собрав все силы, бросились к спасительному проходу – и в тот же миг оттуда выскочило чудовище.

…Сверкнула молния, страшный удар грома заглушил шум чёрного сердца, и свинцовый дождь хлестнул по утиной семье. В то же мгновение гаги нырнули, и только Тяп, вздрогнув всем телом, ткнулся головой в воду и остался на месте. Лодка описала полукруг и подошла к покачивающемуся на волнах Тяпу. Человеческая рука ловко подхватила его на полном ходу и швырнула на дно лодки.