Летящие к солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

- Ваш талант всегда заставлял Альтомирано скрежетать зубами. Вам не нужны реакторы, вы не покупаете нефть, вы просто кладете руку на штурвал и диктуете свою волю! Ваши пламенные сердца прогоняют по шлангам машины пылающую кровь!

- Все бы ничего, Джеронимо, - вздохнул я. - Только нет у меня этого дара.

- Есть! - вскричал он, сверкая на меня безумным взглядом. - Может, ты просто до сих пор не знал, к чему его приложить, не видел великой цели. Ну так вот она, перед тобой! Мы летим, чтобы вернуть миру солнце! Можно ли представить что-то более великое?

Самолет начало трясти, но Джеронимо стоял. Я, закусив губу, гипнотизировал акселерометр.

Звук шагов - быстрых и злых. Вероника снова оказалась рядом, на этот раз без оружия, но я все равно занервничал. Правда, на меня она даже не взглянула.

- Ну-ка сел и пристегнулся, или я пристегну тебя сама! А для начала - свяжу, чтоб не дергался.

- Николас! - Джеронимо игнорировал сестру. - Ты - Николас Риверос, и внутри тебя есть все необходимое для того чтобы лететь. Найди это!

До столкновения с землей оставалась минута, двигатели уже глохли, и я осторожно выравнивал курс, чтобы самолет более-менее мягко приземлился на брюхо.

- Пусть он спокойно посадит самолет, - говорила Вероника. - Если хочешь поиграть в "Пробуждение силы", этим можно и на земле заниматься. Пристегнись!

- Нет! - Джеронимо вскочил на кресло, выпрямился, расставив руки, словно готовый к распятию. - Смотри, Николас! Я верю в тебя. Моя жизнь на то, что ты сможешь. Просто врежь этому самолету по морде и покажи, кто тут главный! Главный ты, Николас. Не я, не Вероника - только ты!

К этому моменту все датчики орали так, что глухой младенец сообразил бы - дело дрянь. Я повернул голову и увидел их. Безумный взгляд Джеронимо, отчаянный - его сестры. Вероника обеими руками держала брата за руку. Черт ее побери, она-то почему смотрит на меня с такой надеждой? И откуда, скажите на милость, внутри меня взялась эта идиотская вера в себя? Ее там не было, когда я в последний раз заглядывал. Там был только мой эмоциональный двойник, а ему подобное не по силам.

Нет, конечно, я верил, что моих способностей хватит посадить самолет, пусть и с небольшой болтанкой. Но почему, пресвятой Иисус, почему я тяну штурвал на себя? Зачем?

Я не поверил в себя. Я поверил в веру Джеронимо, и поникший самолет гордо задрал нос посреди бескрайней ледяной тьмы.

--

Глава 5

- Ай, блин, больно же!

- Руки убери!

- Убери йод!

- Джеронимо! Прекрати вести себя, как ребенок!

- А что, тебе разонравилось играть в мамочку?

Звук плевка, и сразу - полный ужаса возглас Вероники:

- Это что - зуб? О, santo Jesus!

- Подумаешь, один какой-то зуб. Ай! Старая коварная карга с черным, как преисподняя, сердцем!

- Пока не смажу все ссадины, никуда не вырвешься.

Я открыл глаза и застонал. Болело все, и вывихнутое плечо частично уступило место головной боли, боли в ребрах, во всех суставах и внутренностях. С помощью боли я нашел у себя такие органы, о которых и не подозревал. Вот, например, этот. Как он называется? Боль сиренево-ледяная, злая, нудная, кошмарная. По первым буквам получается "селезенка". Хм, забавно. Тоже интересный талант, если разобраться.

Надо мной матово светится потолок. Значит, я в салоне. Лежу на полу. Тихо и спокойно, можно дышать - значит, мы все еще герметичны. Память пока не показывала всего, но кое-что прорывалось. К примеру, летящие, будто в замедленной съемке, сцепившиеся Джеронимо и Вероника. Грохот, от которого чуть не лопаются барабанные перепонки. Штурвал, оставшийся у меня в руках. Кстати, вот он. Я отбросил бесполезную загогулину.

В двух шагах с пассажирского сиденья торчат ноги Джеронимо. Над ним нависает Вероника с пузырьком йода. Такая трогательная картина. Я улыбнулся и, сам того не желая, пропел:

- "Сестра и брат, взаимной верой вы были сильными вдвойне. Вы шли к любви и милосердью в немилосердной той войне"...

Мне отчего-то помстилось, будто я стою на сцене перед погруженным во тьму залом и пою в микрофон, а сзади кто-то наигрывает на рояле.

Придя в себя, я услышал свое собственное "а-а-а". Похоже, в реальной жизни песни не получилось дальше слова "сестра". Я сам себе напомнил умирающего танкиста из древнего фильма о войне.

Услышав мой писк, Вероника сунула пузырек в руки Джеронимо и в один прыжок одолела расстояние до меня. Я с любопытством посмотрел на черный солдатский ботинок, опустившийся мне на грудь. Медленно поднял взгляд выше и содрогнулся всем телом.

"Не смотри!" - крикнул я мысленно, ощущая себя теперь невероятной помесью Сэта Гекко и его знаменитого прототипа - Хомы Брута. Но не смотреть я не мог.

Вероника что-то искала в багажном отделе у меня над головой. Но, святые угодники, неужели она не понимает, до какой степени короткий у нее топ, как свободно болтается и какой открывает вид?

- Ага, вот! - торжествующе провозгласила Вероника, вытянувшись еще сильнее.

- Джеронимо, - прохрипел я. - Ты мне больше ничего не должен.

- Да, я уже понял, - послышался его спокойный голос.