Летящие к солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Несколько девушек со скучающими лицами бродили взад-вперед. То и дело подходили к блюду с Чупа-Чупсами на одном из столов и, взяв конфетку, продолжали гулять.

- Веронике бы здесь понравилось, - усмехнулся Джеронимо.

Командир с равнодушным видом ходил поодаль. Заметив нас, приветственно поднял руку, и мы поспешили к нему. Пришлось обогнуть кучу-малу, и за ней я увидел того самого солдата, который обыскивал Джеронимо. Солдат оказался верен слову: он сидел в серой гражданской одежде и самозабвенно играл на тамбурине. Кажется, у него даже получалось.

- Ну что, уже собрались? - спросил командир, когда мы остановились напротив него.

- Да, пора, - кивнул Джеронимо. - Спасибо за гостеприимство и все такое, но долг зовет.

Командир сурово сдвинул брови - показал, что долг он очень хорошо понимает.

- Ясно. Можете пока отдохнуть, а мы подготовимся. Наши подрывники рассчитали, что нужно заложить два заряда, которые сработают один за другим. Первый пробьет вам дыру на поверхность, а другой обвалит все за вами.

- И сколько времени уйдет? - спросил я.

- Часа два, может, три. Если поезд заведется, конечно. Иначе придется ехать на дрезине, но на путях могут быть триффиды... Тогда - сутки и больше.

- Чем скорее - тем лучше, - подытожил Джеронимо. - У нас тут начался слишком серьезный конфликт, и его нужно как можно скорее чем-нибудь разбавить. Кстати, могу я получить свое имущество? - Он указал на увлеченную толпу.

Командир свистнул и пощелкал пальцами. Как ни удивительно, все солдаты тут же подскочили, уставившись на него.

- Вернуть пацану игрушку, - распорядился командир.

- Но, сэр, - попытался возразить один, - там только незапароленной порнухи четыре терабайта! Мы половины не посмотрели!

Командир грозно откашлялся, и солдат, понурясь, протянул смартфон Джеронимо.

- И зачем тебе столько порнухи? - тихо спросил я, когда мы покидали "Козармы".

- Невежественная солдатня! - фыркнул Джеронимо. - Это - искусство!

***

Говорят, чем больше эмоций ты испытал, чем сильнее изменился внутренне в каком бы то ни было месте, тем сложнее его покидать. Ниточки чувств тянутся от сердца к каждому закоулку, каждый шаг будит воспоминания.

Мы пробыли в метро всего ничего, но - я надеюсь, что могу высказаться за всех - метро нас сблизило. И сейчас, когда приближался час расставания, мы грелись лишь той мыслью, что уходим все трое. Я украдкой смотрел в глаза Веронике и видел там отражение именно этой мысли. Она же плясала в сумасшедших глазах Джеронимо, и для того, чтобы почувствовать ее, мне не требовалась помощь эмоционального двойника.

Я вновь и вновь возвращался памятью к последнему разговору с Вероникой, повторял про себя сказанные и несказанные слова и задавался единственным вопросом: что это за чувство, что так внезапно толкнуло нас навстречу друг другу? Ответа не было. Но я твердо знал одно: не хочу с ней расставаться, впрочем, так же, как не хочу расставаться с Джеронимо. А вот есть ли между этими нежеланиями какая-нибудь связь?..

Покинув "Козармы", почти сразу наткнулись на Черноволосого. Старец любезно объяснил нам, что Совет не станет чинить препятствий. Я поинтересовался, в чем, в принципе, была причина недовольства, и мне объяснили, казалось бы, очевидное.

- Покойники, - вздохнул Черноволосый. - Триффиды пожирали наших мертвецов. Теперь, видимо, придется долбить могилы. Почва тут каменистая...

- А не надо было нас провоцировать! - буркнул Джеронимо. - Особенно меня.

- Друзья Педро Амарильо возмущаются больше всех, - сообщил Черноволосый.

- Да, - кивнул я. - Видел статью в газете.

- Смотрите на все с позитивной стороны, - предложил Джеронимо. - Какашки они теперь будут поглощать с утроенной энергией, а воздух... Теперь, гуляя по поверхности, люди будут говорить: "Эй! Пойдемте в Красноярск, подышим свежим воздухом!" - и спускаться к вам. Кстати, я бы на вашем месте сделал вытяжку. Там, в лаборатории, набросал чертежик. Столько чистого кислорода вредно для здоровья. Поделитесь с миром! Может, когда-нибудь так восстановится атмосфера.

Черноволосый кивал, шагая рядом, и я видел, что это - не просто жест, он действительно прислушивается и запоминает.

- Можно будет снять запрет на рождаемость, - заметил он.

- Это как? - удивился я.

Оказалось, что умники весьма точно, хотя и с запасом рассчитали, сколько чистого воздуха производит оранжерея, и рекомендовали совету ограничивать население.

- На ранних этапах становления общества, - говорил Черноволосый, - воздух закачивали в баллоны. Но постепенно ситуация нормализовалась. Год от года оранжерея растет.

Вероника присоединилась к нам в середине этого разговора и шла молча, с рассеянным видом. Когда, наконец, я сумел встретиться с ней взглядом, она усмехнулась, из чего я заключил, что, вопреки сомнениям, не переломил позвоночник всему тому, что как-то нас связало. Я усмехнулся в ответ - с вызовом.

- Вы тут еще сосаться начните, беспардонные распутные чудовища! - вмешался раздраженный голос Джеронимо. - В третий раз спрашиваю: пойдем оранжерею смотреть? Вероника, ты же девочка, тебе должны быть интересны всякие лютики!