Летящие к солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Черноволосый с пониманием и одобрением отнесся к нашей затее и лично указал дорогу.

- Преподобный Августин Сантос, - объяснял он, - пришел сюда вскоре после того как исчезло солнце. Он принес многие семена. К сожалению, большинство погибло после его смерти, из съедобного остались только перцы, тмин, кориандр - остальное слопали. Таковы были плоды власти военных. Чудом умудрились сохранить популяцию грибов. Но в конце концов оранжерея спасла нам жизнь - как только стало ясно, что воздуха больше не будет.

Лицо Черноволосого сделалось мрачным, как будто он лично помнил те далекие дни.

- Тогда пришлось многих убить, - сообщил он. - Без вины, просто чтобы остальные выжили. А потом наш народ рос сообразно росту оранжереи.

- И никто не додумался довести до ума триффидов, - покачал головой Джеронимо.

- Увы, - развел руками черноволосый. - Августин все делал сам и не делился планами. Поэтому мы научились использовать триффидов как утилизатор.

Оранжерея началась постепенно. Вдоль стен коридора появились ящики с землей, из которой пробивались крошечные росточки. Потом коридор превратился в огромный зал, без конца и без края, и мы остановились у порога, потрясенные картиной, написанной всеми мыслимыми оттенками зеленого.

К сожалению, у меня, выросшего в снежной пустоши, не хватит слов, чтобы назвать хотя бы тысячную долю растений, переплетающихся здесь. Но под ногами росла трава, выложенную камнями извилистую тропинку окружали кусты, и множество цветов и растений в горшках громоздились на этажерках, увитых не то плющом, не то лианами. Для полноты картины не хватало только перелетающих с куста на куст веселых колибри, но их с успехом заменяли люди в респираторах, которые то и дело что-то осматривали, опрыскивали, смешивали в прозрачных колбах.

Вероника закашлялась, и я только тут спохватился, что воздух очень уж густой и тяжелый, от него начинала кружиться голова. Но тот приятный аромат, который поразил нас по прибытии, несомненно, начинался отсюда.

На кашель люди в респираторах обернулись, и один, отдав коллеге леечку, приблизился к нам. Смотрел он только на Джеронимо.

- Это - петрушка? - прозвучал глухой голос из респиратора. - Petroselinum crispum?

- До чего приятно иметь дело с человеком, который знает, что к чему, - отозвался Джеронимо. - Да, это именно она. Единственный экземпляр, насколько мне известно. Все, что я смог утаить от папиных терминаторов.

- Отдайте ее нам! - Человек в респираторе протянул руки. - Здесь мы сумеем размножить ее и...

- А ну, прочь! - Джеронимо отдернул шарманку, и Вероника тут же оказалась между ним и возможной опасностью. - Ты знаешь, сколько мы вместе пережили? То-то. Убери грязные лапы от моего друга!

Человек медленно опустил руки, сделал шаг назад.

- Прошу простить мою дерзость, - тихо проговорил он. - Я знаю, каково это - расставаться с другом. Но посудите: куда вы несете петрушку? Туда, где холод, где вас самих, возможно, ожидает смерть. А здесь? Разве здесь не рай для растений? - Он развел руками. - Разве найдете вы кого-то более достойного, чтобы доверить своего питомца?

Я посмотрел на Джеронимо, и мне стало не по себе, потому что я во второй раз в жизни увидел его слезы. Он смотрел и смотрел на жалкий росточек, освещенный светом энергосберегающей лампочки, и не мог отвести глаз. Но в глубине души понимал, что уже пришла пора проститься. Где-то далеко, за бетонной стеной, рвал и метал мой эмоциональный двойник. Он жаждал свободы, вожделел утолить голод этими эмоциями.

- Ты ведь для этого сюда шел, - сказал я, и Джеронимо, вздрогнув, посмотрел на меня. - Ты знал, что оставишь ее, знал, что так будет правильно. У тебя останемся мы, останется наша цель. Это ведь гораздо важнее, да?

Услышав про "мы" и "цель", Вероника открыла было рот, но я незаметно показал ей кулак. И свершилось чудо - она промолчала. Даже мой кулак остался невредимым.

Джеронимо вздохнул, отер слезы рукавом и снял горшок с подставки.

- Держи, - сказал он человеку в респираторе. - И если я когда-нибудь вернусь и не увижу тут десяти грядок с петрушкой, моя сестра научит вас удобрять землю собственной кровью. Все понятно?

Человек, приняв горшок, нагнул голову так низко, что это уже напоминало поклон, и побежал по тропинке.

- Эй, - окликнула его Вероника. - А как насчет компенсации?

Человек обернулся, в его глазах явственно светилось непонимание. Вероника развернула мысль:

- Тут же не все такое драгоценное? Сделай шаг навстречу, тебе-то ведь уступили.

Человек на секунду задумался, потом закивал и побежал дальше.

- Спасибо, - сказал Джеронимо.

- Тебе спасибо, что везде представляешь меня как машину для убийства, - отозвалась Вероника.

- Если этот мальчик тебе понравился, с легкостью перепрезентую тебя как секс-машину, которая обожает готовить грибы. - Джеронимо уже приходил в себя. - Хотя, я бы предпочел этого не делать. Мне, право же, куда интереснее смотреть, как вы с Николасом грызете друг другу глотки, чем как ты сжираешь этого бедолагу, будто самка богомола, кстати, вот он.