Летящие к Солнцу. Книга 2. База Судного Дня

Джеронимо, не говоря ни слова, достал тетрадь. Сейчас она лежала в боковом кармане рюкзака, и вытащить ее можно было одним движением. Вероника обернулась на шелест страниц. Рот приоткрылся, лицо стало багровым.

– «Как же меня возбуждает запах смазки», – процитировал Джеронимо с каменным выражением лица. – Супер. Спасибо, Вероника. За неполные сутки ты подарила мне две жемчужины.

Дальнейшее мне не понравилось. Вероника, вместо того, чтобы огрызнуться, поорать и забыть, она бросила быстрый взгляд на Марселино, который именно в этот момент сделал надменно-презрительное выражение лица.

– Так, всё! – топнула она ногой. – Пора это прекращать.

Джеронимо пытался ее остановить:

– Стоять, жирная старуха! Фу! Красный, красный!!!

Вероника с шага прыжком перешла на бег. Джеронимо, поняв, что переговоры безнадежно провалены, бросился наутек. В дверях он меня удивил: сбросил рюкзак под ноги Веронике. Рюкзак, в котором постоянно находилось что-то важное, нужное, незаменимое… Тетрадь ему почему-то была важнее.

– Отдай мне эту гадость, мелкий… – Крик Вероники таял в недрах базы.

Я с трудом сглотнул, сообразив, что остался наедине с Марселино. Посмотрел на него, тот как раз – на меня. Душа, что называется, в пятки ушла.

Марселино величественно кивнул на ящик:

– Интересуешься?

– Не-е-е, – проблеял я.

Марселино тут же зевнул и отвернулся, а меня как по команде разобрало зло. Он ведь меня вообще за человека не считает, а я, между прочим, личность!

– Мне не нужно доказывать свою мужественность, нажимая на курок пистолета!

Вообще-то я хотел тихо и со значением пробубнить это себе под нос, но голос подвел. Прогремел на весь тир, да еще высокомерно так. Марселино повернулся ко мне, а я застыл. Меня попеременно бросало то в жар, то в холод, то еще куда-то – там было особенно неприятно.

– Доказывать свою что? На что нажимая? – Марселино скорчил такую рожу, будто перед ним заговорил унитаз.

Несколько дней назад старый добрый Николас Риверос наградил бы Марселино участливым взглядом и сказал что-нибудь типа: «Я рулю машинами. Пушки мне не интересны». Но у меня сегодняшнего сердце колотилось, ладони потели, а язык с трудом выбирал что-то из беспорядочных импульсов раздираемого паникой мозга.

– Любой дурак может стрелять из пистолета!

Я был уверен, что Марселино после этих слов меня убьет. Но он лишь пнул ко мне ящик со словами:

– Ну, давай, попробуй. Нажми на курок.

– Не хочу! – отвернулся я, надеясь, что выгляжу гордым и равнодушным, а не пересравшимся.

– Да ладно. Справишься с «Диглом» – я отвалю от Вероники.

– С кем? – Я подошел к ящику и наклонился.

– «Иглы», – уточнил Марселино.

– Предлагаешь наркотики? Нет. Папа говорит, что наркотики – это плохо.

Блин, зря про папу. Как-то это по-детски, да?

– «Дезерт»! – прорычал Марселино.

Я по-прежнему ничего не понимал.

– Десерт? Я бы заел овсянку…

Марселино выдернул из ящика пистолет и сунул его мне рукояткой вперед. Хотя, мне казалось, что с бо́льшим удовольствием он бы приставил мне к голове ствол.

– «Дезерт игл», дебил малахольный! Понял?

Понял я лишь то, что десертом меня кормить никто не собирается. Но хоть на иглу не посадят – и на том спасибо.

Пистолет едва не оторвал мне руку. Я решил, что подвох именно в этом, и усмехнулся.

– Значит, если я смогу выстрелить, ты прекратишь общаться с Вероникой?

– Если удержишь, – сказал Марселино. – Да, не вопрос. Можешь продолжать пускать на нее слюни и бояться слово сказать.

– Я просто не хочу, чтобы она связалась с таким, как ты!

– Это с каким? – заинтересовался Марселино.

Я молча встал к барьеру. План был прост и грандиозен: вскинуть изящным жестом руку, выстрелить в мишень (возможно, даже попасть) и, бросив пистолет в ящик, молча уйти.

Не хватало лишь плаща, что развевался бы у меня за плечами. Ну да и черт с ним. Жизнь никогда не будет идеальной, надо уметь наслаждаться тем, что имеешь.

До какого-то этапа все шло неплохо. Я вскинул руку, но не дождался удивленного возгласа Марселино. А он хорошо собой владеет. Наверное, мысленно зубами скрипит – не такой уж я слабак оказался! Уж двухкилограммовый ствол-то удержу!

Палец лег на курок (и чем Марселино это слово не угодило? Может, произношу неправильно?), дернулся. Пришлось приложить усилие…

А потом что-то оглушительно взорвалось. То же самое «что-то» дернуло мою руку вверх. И наступила тьма…

Глава 15

Ритмичные удары музыки, накатываясь волнами, проникали в сознание и заставляли делать то, чего я делать не хотел – просыпаться. Как будто тонких намеков не хватало, что-то легко коснулось моей щеки и женским голосом сказало:

– Вставай, Николас! Проснись, как пробудились твои чувства.

Я приоткрыл один глаз и тут же его зажмурил. Надо было осмыслить увиденное.

А увидел я шест для стриптиза, вокруг которого извивалась под музыку девушка в купальнике. Она была невероятно пластичной. Казалось, для нее не существует ни гравитации, ни законов физиологии. Она взлетала под самый потолок и, кружась, спускалась, медленно и таинственно. Ни крохотного напряжения мышц не чувствовалось в ее движениях.