Летящие к Солнцу. Книга 2. База Судного Дня

Там меня тоже поджидала засада. Стоило открыть дверь, как я увидел широченную спину Марселино. От произведенных мной шорохов спина подпрыгнула и развернулась лицевой частью.

– Ты чего здесь? – рыкнул покрасневший Хранитель базы.

– Ну, я, типа, это… – Я не посрамил впечатления, которое о себе создал. – Ну, там…

– Отвечать по существу!

Орать-то он орал, но орал как-то негромко, даже интимно. Если бы он был, допустим, симпатичной девочкой, и покраснел так же, и так же робко пытался на меня орать, я бы точно знал, что надо шагнуть вперед, приобнять и поцеловать, а дальше все уже будет написано Великим Сценаристом. И, признаться, вспомнив безумные догадки Джеронимо насчет Марселино, я содрогнулся.

Но все же лирические волны Марселино предназначались не мне. Я просто оказался на их пути. Значит, отвечать требовалось по существу. А что я мог сказать? Что искал крохотное помещение, где можно скукожиться в уголке одному и жрать какую-нибудь вредную гадость, упиваясь жалостью к себе?

– Джеронимо там, в Центре, ведет неравный мозговой штурм, – показал я большим пальцем через плечо. – Я подумал – принесу ему кофе с какими-нибудь печеньками. Глядишь, это повысит наши шансы. То есть, думал-то я в первую очередь о деле, а вовсе не о том, чтобы самому пожрать вкусняшек…

– Снаружи жди! – Марселино вытолкал меня взашей и закрыл дверь. Однако я успел заметить на столе две тарелки и бутылку. Бутылку… вина?! Этого еще не хватало. Напившаяся от отчаяния машина для убийства. Чур, я в танке, когда это случится!

Дверь открылась минут через пять.

– На! – Марселино сунул мне в руки поднос и спрятался обратно.

Я с удивлением смотрел на кофейник, две чашки и вазу с маленькими, облитыми шоколадной глазурью печеньицами. Может, набухавшись, Марселино превращается в добрую фею?

Однако с подносом надо было что-то решать. Вариантов было немного, всего три. Можно подкатить к Веронике и облажаться. Можно сныкаться в танк и всласть прочувствовать себя ничтожеством. А можно притвориться, что изначально сказал Марселино правду.

Хотя это бред. Тысячи фильмов и книг, которые я смотрел и читал, всегда грешили этим: сужением выбора. У героя два или три варианта, и мы замираем, думая, как он поступит. Да ну! Вариантов всегда неисчислимое множество. Даже сейчас я могу просто поставить поднос на пол и навалить кучу посреди него. Или открыть кухонную дверь, швырнуть поднос в Марселино, влепить ему пощечину и завизжать: «Ублюдок! Между нами никогда ничего не будет!» – а потом забиться на полу в эпилептическом припадке. Могу даже скомбинировать оба этих варианта. К чему ограничивать себя унылыми рамками логики? Даешь жонглировать печеньем и обливаться кофе!

Такими вольнодумными мыслями я тешил себя, подходя к открытой двери Центра Управления.

– Печеньки! – обрадовался Джеронимо и убежал. Вернулся быстро – приволок из кладовки ящик. Втиснул его в небольшое помещение и посоветовал садиться.

– Если хочешь, закрой дверь, – сказал он.

Я хотел. Когда уселся и мы отхлебнули по глотку кофе, разговор я решил завязать с этой же двери:

– А я вот не мог бы работать, когда за спиной открытая дверь. Все время кажется, что кто-то подкрадывается, смотрит…

– Восхищаешься мной, – кивнул Джеронимо. В полутемном помещении на лицо его отбрасывались блики программного кода. – Понимаю. Ведь я – величайший гений на этой базе. И я полностью разделяю твое мнение. Только мне паранойя помогает. Я оглядываюсь, вижу, что никого нет, прикидываю, сколько секунд понадобится самому быстрому человеку – а именно Веронике – чтобы неслышно приблизиться ко мне от ближайшего укрытия и эти секунды работаю с невероятной продуктивностью. Потом опять оглядываюсь. В основе этой гениальной техники лежит примитивный принцип «Pomodoro».

Я глотнул кофе. Поморщился, добавил сахара, перемешал. Вот, теперь отлично! И печеньки ничего такие.

Джеронимо лупил по клавишам. Мне казалось, что он нажимает одну и ту же комбинацию, раз за разом. Я уж было рот открыл задать дурацкий вопрос, но Джеронимо меня опередил:

– Сеньор Робби погиб не напрасно.

– Ты запомнил его имя?!

– Я запоминаю всё, что важно. Всё, что можно использовать для мотивации или демотивации. К примеру, имя Робби поможет в мотивации тебя, а дата моего рождения – в демотивации Вероники. Веронику надо демотивировать, понимаешь… Когда она мотивирована, с ней невозможно. Начинает ставить в угол, заставлять мыть руки, чистить зубы.

– Как она-то умудрилась забыть? – удивился я с запозданием в пару часов. – Она ведь на тебе просто сдвинута.

– А она и не забыла. Просто у нее не было времени меня толком поздравить. Последний раз мы с ней оказались наедине, когда она отобрала у меня тетрадь…

Джеронимо помрачнел, щелкнул себя по майке – это была уже новая майка, с гербом Испании – и та отдалась бумажным звуком.