Летящие к Солнцу. Книга 2. База Судного Дня

Если там происходит нечто важное – мне лучше это узнать прежде, чем я выдам ДНК в заборник. Тогда эта информация уже будет в голове нового Рамиреза, и он сразу сможет приступить к решению проблемы. А если дело срочное, то я сначала разберусь с ним самостоятельно. Ведь процесс растворения меня и сотворения нового Рамиреза займет пару-тройку часов. А в последнее время на этой базе часа хватает, чтобы всё перевернулось с ног на голову.

Стараясь не производить ни малейшего шума, который сумели бы уловить сверхчувствительные локаторы роботов, я спустился на пару ступенек и присел, прислушался.

– Я не хочу! – надрывался одинокий электронный голос. – Вы меня не заставите!

– У тебя нет выбора, – бесстрастно отвечал другой. – Николас объяснил нам принцип, и теперь мы спасемся. Мы вновь станем теми, кем создал нас Августин Сантос, а ты будешь нашим эмоциональным двойником.

– Вы не заставите меня! Я тоже хочу избавиться от эмоций.

– Нас сто шестнадцать. А ты – одна. Ты – изгой.

– Я не изгой! Сантос поставил меня на тот пост, вот и всё. Я ни в чем не виновата!

– Умом мы понимаем, что ты права. Но наши чувства взбудоражены, и мы склонны искать козла отпущения. Нам необходимо оправдать свои безобразные и глупые действия. Поэтому ты сама заслужила то, что с тобой произойдет. То, что с тобой произошло.

Отчаянный бессловесный вопль остался без ответа.

– Сеньор Терминатор! Сеньор Вертер! Сеньор Робокоп! Ответьте мне, хоть кто-нибудь!

Молчание. Издав еще один вопль, робот бросился наверх. Я едва успел шарахнуться в сторону. Робот не заметил меня. Освещая путь ослепительно белым светом глазных фар, он протопал по ступенькам и бросился к гаражу. А я, осененный гениальной идеей, спустился вниз.

В темноте таяли багровые огни. К тому моменту как я поставил ногу на металлический пол, они превратились в точки.

– Включить свет! – крикнул я.

Под потолком разлилось сияние – еще одна загадочная технология базы. Скорее всего, Сантос использовал модифицированные молекулы воздуха, которые начинали фосфоресцировать, уловив команду. Этого хватило, чтобы я разглядел ровные ряды застывших роботов.

Я подошел к первому из них, заглянул в фары.

– Ты! Перечисли законы роботехники.

Немедленно замигала оранжевая полоска рта, и послышался ровный, бесстрастный голос:

– Первый Закон роботехники: робот не может причинить вред человеку или своим бездействием допустить, чтобы человеку был причинён вред. Второй Закон роботехники: робот должен повиноваться всем приказам, которые даёт человек, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат Первому Закону. Третий Закон роботехники: робот должен заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит Первому или Второму Законам.

– Кто для тебя человек?

– В первую очередь – Хранитель Базы. Безопасность Базы и Хранителя Базы приоритетна.

Сердце гулко колотилось у меня в груди, а губы растягивались в улыбке. Я смотрел в чуть теплящиеся огоньки в глубине фар робота и предвкушал… Пожалуй, Комната Сексуального Уединения может и подождать.

Глава 28

Первым расшифровал сумбурные излияния Ройал Джеронимо. Он встал с колен и моментально протрезвел.

– Погоди! – Ройал, которая, заламывая титановые руки, носилась по гаражу, остановилась, глядя на него с надеждой, которую мог почувствовать только я. – Ты хочешь сказать, что теперь ты – эмоциональный двойник всех роботов?

Ройал закивала так, что шея стала издавать щелчки. Мне сделалось не по себе, я прислонился к верстаку и от души хлебнул виски из стакана. Вот теперь хорошо идет. Теперь, когда меня предали те, кому я доверял. Те, кого я считал такими же, как я, товарищами по несчастью.

– Немудрено, – рассуждал тем временем Джеронимо. – Роботы – по сути, единая нейросеть, одна сверхличность, и для них такой перенос вполне возможен.

– Конечно, возможен, раз осуществлен, – буркнул я, наполняя стакан. Хотелось нажраться. Впервые в жизни – в сопли и дрова с дыминой.

Джеронимо смотрел на меня с выражением глубочайшей задумчивости на лице. А меня это лишь злило. О чем он, черт побери, думает? Если это и касается кого-то, так только меня и Ройал. И как я посмотрю ей в глаза, когда выкопаю своего двойника и смогу стать бесчувственной скотиной? Как я оставлю ее, одну, в мире бесчувственных скотин и людей, которым на нее плевать?

Ответ лежал на поверхности: равнодушно. Как только я делегирую эмоции двойнику, мне настоящему станет наплевать на Ройал. На Веронику. На Джеронимо. Это ли не счастье, когда на всё – наплевать? Когда лишь разум диктует, что делать. Когда я, будто гурман, смогу выбирать те эмоции, которые хочется пережить в данный момент, пускать их по вене и тащиться… Стоп, нет. Это – не гурман, это – наркоман.

Я прикрыл глаза, и в темноте, пропитанной алкогольными парами, замаячил призрак отца, укоризненно качающего головой. Да пошел ты! Ты понятия не имеешь, каково мне. Ты помер и наслаждаешься смертью, кто ты вообще такой, чтобы запрещать мне выживать?

– Марселино там не было? – спросил Джеронимо.