Летящий ястреб, рыжая лиса (СИ)

За свои двадцать восемь он исколесил почти весь Юго-Запад. Жаркий Техас, пустынная Аризона, зеленая Калифорния — везде нарушали закон, и везде нужны были ловкачи, способные выследить и поймать преступника. Поначалу он работал с напарниками, но кого-то убили, с кем-то разошлись дороги, а кто-то пытался надуть «недалекого дикаря» и забрать всю награду себе, поэтому в последние годы Брайан ловил бандитов один, изредка находя себе случайных помощников.

Платили за головы хорошо, но почти весь заработок уходил на нужды родного племени. Когда белые истребили бизонов, индейцы Великих Равнин стали жестоко голодать. Большинство из них сдалось на милость победителей и переехало в резервации, чтобы жить на подачки государства. Но маленькому клану та́куя нужно было не так уж и много еды, поэтому за счет охоты на лесную дичь и припасов, которые привозил Брайан, им удавалось худо-бедно существовать на свободе.

***

Вторая неделя подходила к концу, и цель путешествия неуклонно приближалась. Кэтрин и Брайан скакали уже не по дикой степи, а по пыльной, изрытой колеями дороге. Повсюду виднелись фермы и ранчо — как зажиточные подворья, с амбарами, конюшнями и ветряными насосами, так и убогие халабуды, кое-как сколоченные из неструганных досок.

Чем сильнее они приближались к городу, тем больше попадалось экипажей, всадников и телег. По обочинам валялись сломанные колеса, разбитые бочки и временами — издохшие лошади, источающие вокруг себя ужасающий смрад. Вместо рощ и лесов все чаще встречались пустыри, усеянные рядами пеньков.

Когда до Денвера оставалось несколько миль, над горизонтом повисла странная мутная пелена. Казалось, что надвигается дождь, но, увидев вдали очертания городских окраин, Кэтрин поняла, что темное марево — это дым из многочисленных заводских труб. Сизые и желтоватые тучи клубились и перемешивались друг с другом, придавая небу вид застарелого синяка. Как назло, ветер дул в лицо, и воздух стал удушливым и горьковатым.

Впереди блеснула река. Кэтрин и Брайан спустились под мост, чтобы напоить лошадей, но вода оказалась грязно-бурой, а на ее поверхности расплывались радужные маслянистые пятна. Весь берег был усеян хламом — тряпками, затопленными лодками, поломанными бочками и ящиками, а на мелководье кверху брюхом плавала дохлая рыба.

Неподалеку виднелся завод. От него словно диковинная змея протянулась толстая ржавая труба, из «пасти» которой в воду выливалась вонючая коричневая жижа.

— Вот она, цивилизация, — невесело усмехнулся Брайан. — Будущее Америки. В погоне за долларом загадить реку, а потом платить бешеные деньги за доставку питьевой воды.

Они повернули лошадей и снова выехали на дорогу. Проскакав еще пару сотен ярдов, Кэтрин недоуменно втянула носом воздух. К едкому привкусу дыма из заводских труб добавился омерзительно-сладковатый душок разложения.

— Фу! Чем так несет? — скривилась она.

— Скотобойня, — пояснил Брайан.

Впереди показался почерневший дощатый забор, за которым высился уродливый цех из обшарпанного красного кирпича. Часть забора обвалилась, и в проломе виднелись огромные кучи костей и полусгнивших останков, наваленные на заднем дворе. Над ними с монотонным жужжанием кружились полчища мух.

Вонь стала невыносимой. Хоть Кэтрин и дышала ртом, но желудок все равно мучительно сжимался, грозя исторгнуть свое содержимое. Она пришпорила коня, чтобы поскорее проехать столь отвратительное место. Лорд нервно всхрапывал и мотал головой — ему тоже явно не нравилась окружающая картина.

Миновав цех, Кэтрин увидела загоны для скота. За грубо сколоченной оградой в жуткой тесноте стояли грязные облезлые коровы, источающие вокруг себя удушливую навозную вонь. Казалось, будто животные догадываются о своей скорой участи, и на их несчастных, засиженных слепнями мордах читалась абсолютная покорность судьбе.

Наконец зловонная скотобойня осталась позади, и вдоль дороги потянулись закопченые кирпичные заборы. За ними виднелись массивные цеха с большими окнами, забранными квадратиками толстого матового стекла. Некоторых квадратиков недоставало, и это делало окна похожими на щербатые рты.

Со всех сторон доносился несмолкаемый гул, скрежет и лязг механизмов, а из торчащих повсюду труб клубами валил разноцветный дым. Между цехами сновали толпы рабочих. Грязные, изможденные, они толкали перед собой тяжело груженые тачки, несли на плечах доски или катили бочки.

Среди них попадались женщины и даже дети. Кэтрин невольно вспомнился лагерь индейцев. Женщины в нем тоже не сидели без дела, но то была посильная домашняя работа — стряпня, шитье, выделка шкур. Мужчинам приходилось добывать пропитание, но они не охотились весь день напролет. Убив ровно столько дичи, сколько нужно, остаток дня они проводили в разговорах с друзьями за трубочкой табака.

Зачем нужно было городить всю эту цивилизацию, если большинство все равно живет в нищете? А ведь Кэтрин и сама хотела отправиться в крупный город. И что бы ей там светило? Работа до изнеможения на заводе или дорога в публичный дом?