Летящий с ангелом

          Когда все прошли через купание и достаточно продрогли, нас повезли дальше к острову с навесами от солнца. Надо сказать, что острова и берег моря удивляли нас пустынностью. Мы с братом еще совсем недавно плутали в тропических джунглях Абхазии. Там растительный мир по своему богатству — как здесь подводный. А здесь морская роскошь контрастировала с аскезой пустыни. «Кругом пески и голые скалы, а туристы со всего мира сюда едут, — вздохнул брат. — А в нашей богатейшей тропической Абхазии, где всюду зелень и цветы — воюют... И только такие сумасшедшие, как мы с тобой, туда осмеливаются ехать. А их грабят, угрожая пистолетом, озверевшие от нищеты молодые горцы». Гид подслушал нас и сказал, что в Египте есть очень зеленые места. Мне пришлось долго и нудно объяснять, что это такое - потерять любимое место ежегодного отдыха. Ну как ему объяснить, что такое зимой вспоминать запах магнолий и олеандров, разговоры на веранде с грузинами и армянами, и знать наперед, что больше туда никогда не вернешься. А дорогие тебе старики, которые произносили в твою честь длинные, добрые тосты, подкладывали в твою тарелку кусочек шашлыка повкуснее, умирают в нищете среди богатейшей природы.

          Но я еще не знал тогда, что мое мнение о пустыне изменится и я смогу ее полюбить.

          Итак, нас привезли на остров и пригласили под навес. Там официанты обнесли нас напитками. Люди разделись и легли загорать. Мы купались, бродили вдоль берега и собирали ракушки и кораллы. Недалеко от нас группу из Италии развлекали африканскими танцами и песнями. Бар отпускал напитки по двойной цене, а подогретые экзотическими ритмами туристы щедро платили туземным официантам. Согревшись после ныряний в хладные морские глубины, мы погрузились на теплоход и поплыли назад в порт.

          В порту меня поразила чистота воды. У самых причалов виден каждый камешек на дне. Теплоходов в порту было множество: разных по размеру и богатству. Маленькие рыбацкие ботики мирно соседствовали с роскошными яхтами для богатых туристов. Тут же на верфи строили новые яхты размером с пиратскую шхуну времен Америго Веспуччи.

          Недалеко от порта находился ресторан «Орли», и мы решили навестить Халида и поговорить о подводной охоте. Он, как всегда радушно, встретил нас белозубой улыбкой, накормил рыбой и овощами. Поинтересовался, откуда мы вернулись. Самое интересное, что его желание угодить тебе казалось абсолютно искренним, он ни разу не переступил черту, за которой следовало холуйство с сопутствующей ненавистью к хозяину. Мы поведали, как прошла экскурсия и сказали, что хотели бы то же самое, только с охотой и приготовлением свежей рыбы на камбузе. Он обещал все выяснить и просил зайти к нему через день.

          А мы, сытые и полные великих планов, побрели в сторону торговых рядов. Нам нужно было подумать о приобретении сувениров и выполнении заказов родных и близких. В ювелирной лавке меня заинтересовало ожерелье из кораллов. Мне захотелось купить это маме. Я подобрал цвет понежнее и попросил назвать цену. Продавец аккуратно взвесил товар на электронных весах, подсчитал на калькуляторе и показал на табло цифру 120. Я спросил, в какой валюте. Он ответил — в долларах. Я направился к выходу. Он обогнал и сказал: «110». Я неумолимо двигался к выходу. Он воздел руки к небу, позвал кого-то оттуда для помощи и, дико вращая глазами, назвал цифру «105». Я уже открывал дверь, когда он попросил назвать мою цену. Я сказал, что был уверен, что уложусь в 10 долларов.

          Ой! что с ним случилось! Я думал, он или меня зарежет сразу или сам упадет замертво. Он стал объяснять, что я  на глазах почтенной публики уже разорил его лично, его полунищих детей оставил на всю жизнь без хлеба и уже принялся разорять его внуков. Я сказал, что никак не хочу участвовать в этом предприятии и поэтому с миром удаляюсь. Решительно открыв дверь, я вышел на улицу. Он с криком «50» догнал меня. Я сказал «ноу» и пошел дальше. Он преследовал меня еще метров сто, выкрикивая «30», «20», а затем уже и «10». Я хотел только одного, чтобы он меня забыл. Но тот, ломая руки, все бежал и кричал: «Окей, сэр, тен, тен долларз!!!» Президент сунул кулак ему под нос, и тот отстал.

          Менее драматично шли торги за майки и шорты. Мы называли цену в пять раз меньше, чем у торговца, и он или соглашался, или мы уходили. А когда вещь нам нравилась, мы говорили нечто вроде: «И это по-вашему качество!» И большинство сдавалось. Мы поняли, что для этих людей торг — смысл жизни, единственное развлечение, своего рода творческий акт, оплодотворяющий торговлю и скрашивающий их существование. Особенно преуспел Президент! Он разыгрывал целые спектакли, пробуя все новые импровизации. В каждой лавке он действовал по-новому, все более совершенно. В результате он покупал все самое качественное и по смешным ценам. Например, крокодиловые ботинки — за тридцать долларов, в то время, как в Европе это стоит не менее ста долларов.