Летящий с ангелом

Первым заданием стало заключение договора между оптовым покупателем кабеля и заводом-изготовителем. Мне вручили договор с пустыми строками для цен, объемов и стоимости. В кассе получил наличные деньги, на складе — радиотелефон с шифратором. Начальник службы безопасности сказал просто: если я чего стащу, он на краю света найдет и лично в бетон замурует. Но если мне понадобится защита, он меня отобьет у любой банды. Я кивнул и отправился на завод. По дороге думал, что работать в такой фирме без благословения, примерно, как добывать золото на Клондайке. Во всяком случае, и риск и прибыли вполне сопоставимы.

Директор кабельного завода принял меня в кабинете, приказав секретарю никого не впускать. Это был человек старой формации, но мышление имел новое: деньги любил искренне и беззаветно. Он обстоятельно объяснил мне, как тяжело выживать в жестких ценовых рамках. Работники получают гроши, бегут к акулам капитализма. Именно поэтому часть продукции он вынужден продавать таким фирмам как моя. Это, конечно, ужасно, но сами понимаете…

— Сколько вы можете предложить нам кабеля? — спросил я, глянув на часы.

— А сколько у вас наличных?

— Пока есть пачка, но можно добавить.

— А сколько можете добавить?

— Хотите десять процентов от стоимости?

— Хочу тридцать.

— Десять, но наличными и вперед.

— Ладно. Отдаю вам половину годового плана завода.

— Куплено!

Мы схватили калькуляторы и принялись считать. Я видел, как загорелись его глаза. В зрачках мелькали автомобили, загородные дома, коньячные бутылки, омары, пальмы и яхты. Я высчитал, что если с этого договора я пожертвую на наш храм третью часть, то отцу Сергию хватит на новый комплект колоколов. Мы с директором одновременно подняли глаза и согласно кивнули. В договор вписали цифры, подписались, и я протянул ему конверт с авансом. Пока он пересчитывал, позвонил по радиотелефону и доложил начальству о проделанной работе. Генеральный меня похвалил и сразу дал новое задание.

Курьер к проходной завода привез чемодан с деньгами и новым договором. Я сел на машину и поехал на другой завод. Там я закупал кожаные куртки. На оптовом складе мне сказали, что сейчас цена пятьсот рублей. Но на следующий год они планируют закупать по восемьсот. Я им продал десять вагонов по тысяче, учитывая десятину наличными сразу. Они согласились. На заводе я купил по четыреста, с десятиной наличными сразу. Так, за один день я заработал несколько тысяч долларов лично, правда, с годовой отсрочкой получения. Фирме принес прибыли на полмиллиона «условных единиц», имеющих в этом мире безусловную власть.

Генеральный встретил меня с улыбкой. Он предложил мне сразу работать на высшем уровне и придвинул гору бумаги. Мне выделили кабинет. Там я пробежался по сводкам спроса и предложений и понял: одна наша фирма может заменить целое управление бывшего Госплана. Мы связывали торговыми нитями тысячи предприятий, брошенных в бурные воды стихии рынка. А стимул был простым и доступным, как дрын: наличные сразу — и в карман.

Рассказал о новой работе отцу Сергию. Он, конечно, немного расстроился, но потом сказал, что торговля всегда связана с обязательным стяжательством. Об этом еще препо­доб­ный Серафим говорил. Ну ничего, если мы будем брать деньги из мира и тратить на возрождение храмов, на милосердие, то дело лихое превратим в благое. Он так решил, и я смирился. Только просил его молитв.

Вечером после рабочего дня шел я домой через парк. Чтобы отогнать нежелательные помыслы, читал Иисусову молитву. Сначала она давалась с трудом, потом удалось сосредоточиться. Соединилась с дыханием, с ритмом шага, задышала, засверкала где-то глубоко в груди. Глаза автоматически скользили по траве, цветочным клумбам, елочкам. Благоухающая тишина природы соединилась с тишиной во мне. Навстречу прошла улыбающаяся беременная женщина, поглаживая большой живот. Молодой папа пронес на плечах маленькую потешную девочку.  Пробежала мимо веселая собачка, виляя хвостом.

Вдруг меня будто облило светом. Я остановился и замер. В этот миг я любил всех. Перед моим мысленным взором пронеслись сотни лиц. Среди них были недоброжелатели. Но я всех любил, и никто не раздражал меня. Слезы заструились по моим щекам. С аллеи я свернул в заросли кустарника и пошел среди растений. Глаза видели тень, а свет продолжал сыпать вокруг, как сухой радужный дождь. Волны ароматов наплывали одна за другой. Время остановилось и растеклось в огромный океан. Молитва сама собой журчала во мне свежей родниковой струей. Я был абсолютно счастлив. За что, Господи! Я ведь никто, хуже всех. За что?