Летящий с ангелом

В рецепшине (приемном покое) нашего отеля «Марлин Эл» брат категорически отказался жить в номере с храпуном и выбрал Валеру. С храпуном поселили меня. Наши номера оказались не в многоэтажном главном корпусе, а в двухэтажных бунгало, которые тремя линиями тянулись к самому пляжу. Нас с храпуном и Валеру с братом поселили на первом этаже. Одна из стен номера представляла собой стеклянную дверь, которая открывалась на веранду с пластиковым столом и креслами. В комнате находились две кровати, телевизор, холодильник, кондиционер.

Мой сосед вошел, поздоровался и назвался Валерием. Это оказался круглый, бородатый и смешливый парень из Ярославля. Я сразу выразил протест против храпа. Он сказал, что не храпит никогда, ну разве слегка при насморке. И громко высморкался. Я вздохнул и решил доводить себя до полного физического изнеможения, чтобы спать, как убитый. Когда мы разложили вещи по полкам, зашли брат с Валерой.

Теперь у нас оказалось два Валеры. Для их различия ярославскому резиденту оставили прежнее имя, а опытного туриста назвали Президентом — в память о его должности, которую он занимал в собственной фирме. Разобравшись с именами, пошли в ресторан отеля ужинать. О! шведский стол в этом заведении был еще больше и богаче, чем в Каире. Особенно шикарными казались десертные блюда: штук семь тортов, десяток пирожных, сладкие блюда из фруктов и творога, все это благоухало, переливалось, желейно тряслось и просилось в рот.

В общем, мы объелись… Когда я давился четвертым пирожным (не пропадать же добру!), по залу полилась чудесная музыка. Это играл не оркестр, не магнитола, а один-единственный пианист на синтезаторе. Но как он играл! Казалось, что за ним стоит целый оркестр Поля Мориа или Джеймса Ласта. Но он играл один. Причем выбирал именно те мелодии, которые с детства знают все и никого не оставляют равнодушными. Он, конечно, импровизировал, но как тонко и изысканно. Этого волшебника звали Омар. Как положено музыкальным талантам, он был высок, тщедушен и волосат. Глаза полузакрыты, кадык гулял по горлу в такт басам. Когда ему аплодировали, он благосклонно кивал, не прерывая музыкального транса. Нам здесь нравилось все больше.

В рецепшен, развалившись в креслах и диванах, сидели наши туристы в вечерних нарядах и вели изысканно-светскую салонную беседу, то есть сплетничали. Мы с Президентом обошли для ознакомления все рестораны отеля, пиццерию, бар и бильярдную, заглянули в меню и обнаружили возмутительную дороговизну напитков. Вернулись в рецепшен. Брат полулежал в мягком кресле, потягивал пиво из бутылки и курил шеешу. Президент присмотрелся к расплывшемуся лицу брата и спросил:

— Вследствие чего это вы так пьяны, сэ-э-э-эр?

— Я могу себе это позволить, — произнес тот нечто антисоветское.

— И как же это вам, сэ-э-эр, удается курить безопиумный дым и пить безалкогольное пиво, и при этом быть таким пьяным, сэ-э-э-эр?

— Да с чего же это вы взяли, уважаемый, что пиво безалкогольное?

— А вот туточки прямо на наклейке так и написано: «алкохол фри-и-и», что и обозначает, что алкоголя в нем ни градуса. Страна-то мусульманская, трезвая.

Брат изучил этикетку, вздохнул, посопел, промычал, а затем примирительно ответил:

— В конце концов, в любом деле важен результат, не так ли, сэ-э-э-эр?

— Оу, ийесс! — согласился Валера, пораженный стальной логикой.

Перед сном, стараясь не делать резких движений, мы прошлись по берегу моря. Легкий бриз шевелил наши прически, мне в моей футболке стало прохладно, но уходить не хотелось. Запахи здесь отличались от наших черноморских. Может быть потому, что водоросли не валялись и не тухли на берегу, пляж был бесследно выметен, и только за нами тянулись цепочки следов. Ни тебе окурка, ни бумажки… Так вот, запахи были солоноватыми, но без йода, свежими и нетленными. Пожалуй, сильнее моря благоухали цветочные кусты. Зашли мы на причал, у которого покачивались шлюпки и пара небольших теплоходов. Они сверкали полированной медью и белыми бортами.

У самой поверхности воды зависли большие кальмары, рыбы размером с леща, стайками носилась разноцветная рыбная мелочь. Мы решили попробовать порыбачить, на что брат сказал, что настоящую рыбалку, то есть подводную охоту, обеспечит нам он. Я сказал, что охота превратится в расстрел: рыба тут ― как в аквариуме рыбного ресторана. На что охотник возразил: это только у берега ее прикармливают, а в открытом море нас будут подстерегать всевозможные трудности и опасности, вплоть до акул, мурен и прочей нечисти. И тогда мы решили завтра же выяснить, какая рыба тут съедобна и какая опасна.

Мы пожелали друг другу спокойной ночи, и я открыл дверь номера. Валера смотрел телевизор. Мы разговорились. Собеседником он оказался отменным: поддерживал любую тему, сдабривал речь тонким юмором, слушал с неподдельным интересом. Так мы проговорили до трех часов ночи. Наконец, моя буйная головушка коснулась подушки.