Летит стальная эскадрилья

— А ты молодой, да строптивый больно. Они-то уж разберутся, а наша задача, чтобы как раз и не разобрались. Для фашистов рты должны быть на крепком замке, — поучительным тоном подчеркнул Иванов.

В это время все вокруг засуетились. Оказалось, принесли обед. Он состоял из двух блюд: на первое — суп, на второе — чай. Нет слов, чтобы выразить, как сильно мне хотелось есть. Но даже при этом меня едва не стошнило, когда в железную миску налили какой-то темной жижи, в которой плавали несколько белых червей.

— Что же это делается, братцы? — возмутился я громко.

— Э, да ты, новичок, видать, не совсем еще голодный! Выкинь эту тварь из миски и хлебай супчик, — спокойно посоветовал мне сидевший рядом и уже успевший съесть свою порцию похлебки здоровенный пилот с пышной черной шевелюрой — младший лейтенант Николай Мусиенко.

И все же, как ни хотелось есть, в тот день суп я не съел. На второе в эту же миску налили черпак чая, или, как его чаще называли, кофе — какую-то непонятную жидкость. Вместо хлеба нам подали жмых. Все это делилось поровну.

После такого вот обеда Николай Мусиенко пригласил меня на свободное место, рядом с ним. На цементном полу вдоль стен была набросана солома, на которой и устраивали свои постели военнопленные. К вечеру я уже многое знал о рядом лежавших людях, которые рассказали мне все, что знали сами, о нашем лагере.

Лагерь этот немцы создали совсем недавно специально для советских летчиков. Режим здесь был строгий. Помещение, где мы располагались, по-видимому, до войны служило складом: широкие массивные двери, цементный пол, маленькие под самой крышей окна. Небольшая территория лагеря была ограждена колючей проволокой в три ряда. Рассказывали, что до нас здесь было несколько попыток бегства ночью под проволоку, но оказалось, что через нее пропущен электрический ток, и все попытки бежать окончились гибелью пленных.

Распорядок дня был однообразным. Три раза в день под усиленной охраной эсэсовцев выводили небольшими группами в туалет. Утром и вечером давали по черпаку чая, днем еще и суп. При такой пище постепенно терялись физические силы. Просили выводить на работу, как других военнопленных, рассчитывая, что тогда будет проще организовать побег. Но ответ получали один и тот же:

— Летчик есть интеллигент и работать не должен. На работе русский летчик будет драп-драп и его надо много охранять!

Действительно, всего несколько дней назад из нашего лагеря поездом отправили в Германию группу пилотов, которые, по слухам, разбежались в пути. Поэтому всех остальных якобы решили отправлять в Германию пешком под конвоем, что и подтвердилось в дальнейшем.

Несмотря на жесткие, изнурительные условия, жизнь в лагере постепенно стала организовываться. Сначала среди отдельных товарищей, затем среди небольших групп и, наконец, между всеми военнопленными установилось полное доверие. Как-то само собой получилось, что руководителем нашим оказался Степан Иванов, и внешний вид, и воинское звание, и рассуждения которого внушали уважение. Конечно же каждого в отдельности и всех вместе волновал вопрос, как вырваться из плена, причем как можно быстрее, пока еще есть силы и пока мы на родной земле. Всем было ясно, что впоследствии сделать это будет гораздо сложнее.

Через несколько дней состоялось общее собрание нашей группы военнопленных, на котором было решено избрать для организации побега оргкомитет. В него вошли семь человек: Степан Иванов, Николай Мусиенко, Василий Скробов, Павел Кулик, Николай Васильев, Петр Крючков и я.

Кандидатуру каждого тщательно изучали, заслушивали его подробную автобиографию, после чего избираемый заверял общее собрание в честном и добросовестном выполнении поручений собрания и оргкомитета. Затем происходило открытое голосование.

На отдельном совещании оргкомитет избрал председателя. Им стал Степан Иванов, опытный летчик-истребитель, храбро воевавший еще в небе Испании, за что был награжден двумя орденами Красного Знамени, рассудительный, смелый, требовательный к себе и к другим.

Николай Мусиенко, молодой летчик-штурмовик, был командиром знаменитого Ил-2. Крепко сложенный, находчивый, веселый, Николай сразу полюбился нам всем. Василий Скробов и Павел Кулик — оба морские летчики. Николай Васильев, ничем не приметный с виду, представился капитаном, летчиком-истребителем. Молчаливый Петр Крючков не помню уж на каких самолетах летал, но всегда и во всем соглашался с большинством. Меня товарищи по несчастью характеризовали как молодого, постоянно конфликтующего с охраной, но надежного и преданного человека. Такой вот получился оргкомитет по побегу из плена.

Ежедневно мы собирались и решали различные вопросы повседневной нашей жизни: очередность разлива и получения чая и похлебки, очередность выходящих в туалет, очередность ухода за ранеными (таких у нас было несколько), распределение мест отдыха… Главной же проблемой, ежедневно обсуждаемой, оставался вопрос о побеге.