Летнее Солнцестояние

Ребекка радостно рассмеялась. Июльский вечер вновь дышал теплом, исполнившись прежней благости. Жуки и козявки застрекотали громче, чем прежде.

— Будь осторожен, Меккинс, — прошептала Ребекка ему вдогонку, заметив, что он направился в сторону Болотного Края. Казалось, она поняла, что он принял какое-то важное решение, которое могло обернуться для него большими бедами.

Меккинс горестно вздохнул и ускорил шаг. Как ему хотелось остаться рядом с Ребеккой...

Конец июля и начало августа были отмечены праздностью и безделием. Самки, принесшие потомство весной, к этому времени уже расстались со своими детьми, отправившимися на поиски собственных нор и туннелей; самцы лишились прежней своей агрессивности. Кроты редко забредали в центр системы Ребекки — в этом смысле Меккинс был исключением, — однако они частенько появлялись на окраинах ее владений. Она проводила с ними массу времени, болтая и расспрашивая их о лесе и его тайнах.

Ее страстная любовь к растениям, возникшая еще весной, ничуть не угасла. Она с интересом выслушивала рассказы старых кротих о целебных свойствах некоторых растений, способных вылечивать любые болезни и залечивать любые раны. Раз за разом она слышала имя Целительницы Розы, которая, по слухам, жила где-то на пастбищах! Об этом всегда говорилось шепотом, что придавало образу Целительницы особую притягательность и таинственность. Ребекка, знавшая о Розе только понаслышке, привыкла относиться к ней с трепетом.

— Какая она? — спрашивала Ребекка раз за разом и всегда получала новый ответ, непохожий на все остальные.

— Самое чуткое существо на свете, — говорил один.

— Очень рассудительная,— отвечал другой.

— Роза? Знаешь, Ребекка... Если встретишься с ней, попроси рассказать какую-нибудь историю. Она это умеет.

Каждый крот видел в Розе что-то свое, и это тоже казалось необычным. Ребекке очень хотелось увидеться с Розой и расспросить ее о целебных травах.

Однако увидеться с Розой было непросто. Она появлялась где хотела и когда хотела. Роза не приходила — она появлялась. Появлялась и исчезала.

В начале августа Ребекка услышала обрывок старинной поэмы, который заинтриговал ее настолько, что она решила отправиться в Болотный Край. Естественно, речь в этом стихе шла о травах.

Когда отгорят белые звезды,

Когда лепестки их осыпятся,

Ступай за своей черемшой.

«Черемшой» назывался дикий чеснок, помогавший от многих недугов. Узнав, что она растет в самых темных и сырых местах Болотного Края, Ребекка стала подумывать о том, чтобы отправиться в эту малопривлекательную и неведомую ей часть системы. Встретившаяся ей старая кротиха сказала, что черемшу можно найти и. на лесной опушке, за которой начинались бескрайние пастбища. Именно туда и решила направиться Ребекка, страшно не любившая темные места.

Но не только желание найти черемшу выгнало ее из 'родной норы. Вот уже несколько дней она испытывала странное недомогание — она чувствовала себя несчастной и обездоленной, ей чего-то хотелось, но чего — она не понимала... Ею владело странное беспокойство. Поход за черемшой мог отвлечь Ребекку от необъяснимой, неведомой прежде тоски, объявшей ее душу, мог развеять мучительное беспокойство. В одну из ночей над лесом прошел сильный ливень. Утром весь лес был окутан белой дымкой, поднимавшейся от земли. С кустов ежевики то и дело срывались тяжелые холодные капли... Именно этим утром Ребекка и отправилась в путь.

Естественно, она не совсем понимала, что подразумевается под «белыми звездами», однако все остальное представлялось ей вполне осмысленным. «Ты узнаешь это место по аромату, — говорили ей. — Если только это можно назвать „ароматом"». Все это утро она рыскала по краю луга, выискивая «аромат», который не был бы ароматом.

Она спускалась все ниже и ниже, пробираясь между папоротниками и стеблями высоких летних трав. Увидев неведомо откуда взявшийся куст дикой жимолости, оплетенный зарослями ежевики, она остановилась и принюхалась. Запахи сменяли друг друга — крапива, дубовая кора, муравьи, коровьи лепешки, нежный аромат грибов — все, что угодно, только не запах черемши.

Впрочем, день выдался просто на диво, а здешний лес казался совершенно безопасным. Через час-другой Ребекка обнаружила теплую сухую нору, в которой уже давно никто не жил, и, забравшись в нее, задремала.

Вскоре она проснулась и погрузилась в ту особую и приятнейшую летнюю задумчивость, когда мысли неспешны, но удивительно чисты и четки. Она слышала птичье пение и негромкое жужжание мух и пчел, летавших над лесной опушкой. Ребекка пыталась понять, почему некоторые части леса кажутся безопаснее других, при этом ощущение мира и покоя исходит там и от земли, и от растений, и от живых существ. Она пыталась говорить на эту тему с другими кротами, но те явно не понимали, о чем идет речь.

Однако в такой день, как этот, другие кроты ее не заботили, как не заботило и то, найдет ли она дикий чеснок,— впечатлений хватало и без этого.