Летнее убежище

— Тут дело хуже. Она уехала. Просто исчезла, и все, — сказал он.

— Росс, мне очень жаль, но я не могу сказать, что ты меня удивил. Она не… Я уверена, что ей есть что скрывать. Я собиралась сказать тебе на бейсболе, но…

— Постой. Ты знала, что она ведет со мной какую-то игру? Почему же ничего не сказала?

— Мне казалось, что этого не стоит делать. Ты был так счастлив с ней, Росс.

— Но она обманщица!

— Я не знаю, кто она. Может, это к лучшему, что она уехала.

— Не знаю, Нэт. Ни черта я не знаю!

Он застал деда на веранде. Тот пил чай и разглядывал лекарства, разложенные по отделениям в коробке.

— Обычно их приносит мне Клэр, — в замешательстве произнес он.

— Клэр уехала. — Росс и сам был растерян. — Она сказала дежурному, что не вернется, и уехала в город утренним поездом. Ничего не объяснила, не попрощалась, ничего!

— Но это на нее не похоже.

— Правда? Ты действительно так думаешь?

Он забрал у деда коробку и извлек из нее пачку карточек с расписанием приема медикаментов. Против каждого приема был указан час и проставлены инициалы «К. Т.», внизу каждой карточки стояла ее подпись: «К. Тернер». Надо же, вчера ночью, когда она лежала рядом с ним, ему казалось, что он все о ней знает.

— Что ты хочешь этим сказать? — спросил дед.

— А то, что мы не знаем, какая она на самом деле! — Росс сверился с карточкой, дал деду лекарство и записал время. Если Клэр не объявится, придется искать ей замену.

Господи, вчера ночью все было просто и ясно. Их взаимное влечение обернулось сильным и настоящим чувством, на что он даже не надеялся. Он засыпал с уверенностью, что снова держит свою судьбу в руках.

— Дед, я думал, что понимаю ее, — с болью признал он. — Мне даже стало казаться, что между нами все ясно и просто.

— Сынок, стоит понять женщину до конца, и она теряет для тебя интерес. Это даже лучше, когда в ней остается нечто неразгаданное.

— Да, я чувствовал, что она что-то скрывает. До меня только теперь дошло, как мало она говорила о себе, о своей жизни. Мне следовало самому ее расспросить.

— Возможно. А может быть, она уже сказала все, что тебе нужно было знать.

А что, собственно, он о ней знал? Что она была молчаливой и немного грустной. Удивительно скромной и нетребовательной, очень преданной своей работе, хорошо играла в карты, обладала чувством юмора. Была очень ранимой и… и какой-то настороженной Чем-то она напоминала ему беженцев в Афганистане — у них были такие же несчастные глаза, но они не хотели говорить о том, что пережили.

— Что, если она так и не вернется? — спросил он у деда.

— Тогда ты сам иди к ней, — просто ответил тот.

— Навязываться ей? Ну, не думаю.

Он уже начинал примиряться с мыслью, что потерял ее. Они встретились в ужасно неподходящий момент: и месяца не прошло, как он вернулся с войны, а тут еще перспектива потерять деда. Нет, сейчас ему не до любви.

— Вздор! — возмутился дед. — Я часто давал тебе разные советы, хоть ты и не всегда принимал их во внимание. Но на этот раз, прошу тебя, послушай меня! Если ты видишь, что она как раз для тебя, не раздумывай, не теряй времени!

— Но…

— Дай мне закончить мысль. — Дед поднял подрагивающую руку — мрачное напоминание о его болезни. — Из-за своей нерешительности ты можешь упустить свое счастье. Пока ты взвешиваешь, как лучше поступить, пока подбираешь нужные слова, время уходит, понимаешь? Если сердце подсказывает тебе, что нужно делать, зачем с ним спорить? В одном сердце больше мудрости, чем в сотнях голов.

— Хорошо, дед, я понимаю, что ты хочешь сказать, но это не имеет отношения к нам с Клэр. — Я видел вас вдвоем и потому твердо уверен, что к вам это имеет самое прямое отношение. — Он помолчал, устремив задумчивый взгляд на озаренное солнцем озеро. — Порой слишком сильные чувства нас пугают, и мы отвергаем их. Я только советую тебе не позволять всяким посторонним соображениям отвлечь тебя от самого важного в жизни. — Он взял свой блокнот, и ветерок зашуршал страницами. — Поверь, я знаю, что говорю.

Левая сторона лица Джорджа отвисла, слова стали звучать неразборчиво.

— Может, тебе прилечь, подремать.

— Выспаться я всегда успею — когда умру! — раздраженно возразил дед. — И я не шучу! Что и говорить, я прожил свою жизнь не самым лучшим образом. Хочется думать, что с годами я стал мудрее, и, может, так оно и есть. На самом деле я могу оставить тебе только одно завещание, выстраданное на собственном опыте. Живи своей жизнью, живи так, как тебе кажется правильным. Не обращай внимания на то, что скажут или подумают другие. И не бойся ошибиться. Страшно подумать, чего я лишился из-за того, что боялся ошибиться, попасть в неловкое положение. Но если ты поймешь, что невозможно прожить жизнь так, чтобы не совершить хотя бы одну ошибку, то ты не станешь так этого бояться.

Росс пытался понять, действительно ли он боится совершить неверный шаг.