Летнее утро, летняя ночь

— Сделаем вид, что ты попросил, — сказала она с улыбкой, и, увидав эту улыбку, он молниеносно разделался с досками и так неистово принялся вытряхивать из окна тряпки, что казалось, на улице пошел снег.

— Да, мэм.

— Что ж, Боб, спасибо.

— Можно, я их буду мыть каждый день? — спросил он.

— А может быть, пускай и другие попробуют?

— Я хочу сам, — сказал он, — каждый день.

— Ладно, несколько дней помоешь, а там посмотрим, — сказала она.

Он все не уходил.

— По-моему, тебе пора домой, — наконец сказала она.

— До свидания. — Он нехотя пошел из класса и скрылся за дверью.

На другое утро он очутился у дома, где она снимала квартиру с пансионом, как раз когда она вышла, чтобы идти в школу.

— А вот и я, — сказал он.

— Представь, я не удивлена, — сказала она.

Они пошли вместе.

— Можно, я понесу ваши книги? — попросил он.

— Что ж, Боб, спасибо.

— Пустяки, — сказал он и взял книги.

Так они шли несколько минут, и Боб всю дорогу молчал. Она бросила на него взгляд чуть сверху вниз, увидела, как он идет — раскованно, радостно, и решила, пусть сам заговорит первый, но он так и не заговорил. Они дошли до школьного двора, и он отдал ей книги.

— Пожалуй, лучше я теперь пойду один, — сказал он. — А то ребята еще не поймут.

— Кажется, я тоже не понимаю, Боб, — сказала мисс Тейлор.

— Ну как же, мы — друзья, — серьезно, с обычным своим прямодушием сказал Боб.

— Боб… — начала было она.

— Да, мэм?

— Нет, ничего. — И она пошла прочь.

— Я — в класс, — сказал Боб.

И он пошел в класс, и следующие две недели оставался каждый вечер после уроков, ни слова не говорил, молча мыл доски, и вытряхивал тряпки, и свертывал карты, а она меж тем проверяла тетради, тишина стояла в классе, время — четыре, тишина того часа, когда солнце медленно склоняется к закату, и тряпки шлепаются одна о другую мягко, точно ступает кошка, и вода капает с губки, которой протирают доски, и шуршат переворачиваемые страницы, и поскрипывает перо, да порой жужжит муха, в бессильном гневе ударяясь о высоченное прозрачное оконное стекло. Иной раз тишина стоит чуть не до пяти, и мисс Тейлор вдруг замечает, что Боб Сполдинг застыл на задней скамье, смотрит на нее и ждет дальнейших распоряжений.

— Что ж, пора домой, — скажет мисс Тейлор, вставая из-за стола.

— Да, мэм.

И кинется за ее шляпой и пальто. И запрет вместо нее класс, если только попозже в этот день не должен прийти сторож. Потом они выйдут из школы и пересекут двор, уже пустой в этот час, и сторож не спеша складывает стремянку, и солнце прячется за магнолиями. О чем только они не разговаривали.

— Кем же ты хочешь стать, Боб, когда вырастешь?

— Писателем, — ответил он.

— Ну, это высокая цель, это требует немалого труда.

— Знаю, но я хочу попробовать, — сказал он. — Я много читал.

— Слушай, тебе разве нечего делать после уроков, Боб?

— Вы это о чем?

— О том, что, по-моему, не годится тебе столько времени проводить в классе, мыть доски.

— А мне нравится, — сказал он, — я никогда не делаю того, что мне не нравится.

— И все-таки.

— Нет, я иначе не могу, — сказал он. Подумал немного и прибавил: — Можно вас попросить, мисс Тейлор?

— Смотря о чем.

— Каждую субботу я хожу от Бьютрик-стрит вдоль ручья к озеру Мичиган. Там столько бабочек, и раков, и птичья. Может, и вы тоже пойдете?

— Благодарю тебя, — ответила она.

— Значит, пойдете?

— Боюсь, что нет.

— Ведь это было бы так весело!

— Да, конечно, но я буду занята.

Он хотел было спросить, чем занята, но прикусил язык.

— Я беру с собой сандвичи, — сказал он. — С ветчиной и пикулями. И апельсиновую шипучку. И просто иду по берегу речки, этак не спеша. К полудню я у озера, а потом иду обратно и часа в три уже дома. День получается такой хороший, вот бы вы тоже пошли. У вас есть бабочки? У меня большая коллекция. Можно начать собирать и для вас тоже.

— Благодарю, Боб, но нет, разве что в другой раз.

Он посмотрел на нее и сказал:

— Не надо было вас просить, да?

— Ты вправе просить о чем угодно, — сказала она.

Через несколько дней она отыскала свою старую книжку "Большие надежды", которая была ей уже не нужна, и отдала Бобу. Он с благодарностью взял книжку, унес домой, всю ночь не смыкал глаз, прочел от начала до конца и наутро заговорил о прочитанном. Теперь он каждый день встречал ее неподалеку от ее дома, но так, чтобы оттуда его не увидели, и чуть не всякий раз она начинала: "Боб…" — и хотела сказать, что не надо больше ее встречать, но так и недоговаривала, и они шли в школу и из школы и разговаривали о Диккенсе, о Киплинге, о По и о других писателях. Утром в пятницу она увидела у себя на столе бабочку. И уже хотела спугнуть ее, но оказалось, бабочка мертвая и ее положили на стол, пока мисс Тейлор выходила из класса. Через головы учеников она взглянула на Боба, но он уставился в книгу; не читал, просто уставился в книгу.