Летняя гроза

Но шайенны делали вид, что ничего не видят и не слышат. Американское правительство может присылать своих советников, пока горы не превратятся в песок, но ничего из этого не выйдет. Воины должны охотиться и сражаться, а не выращивать хлеб. Мысль об устройстве ранчо показалась чуть более привлекательной, чем фермерство, потому что в том, чтобы заменить домашним скотом исчезнувших диких зверей, был какой-то смысл. Тем не менее, если индейцы захотят разводить скот, они будут делать это на свой лад, как делали это испокон веков.

На смену советникам приехали священники, учителя и женщины-миссионерки. Внезапное нашествие на резервацию белых людей смущало, расстраивало и в высшей степени раздражало. Но с этим практически ничего нельзя было поделать, потому что каждую группу сопровождали и охраняли солдаты из форта. Правительство приказало, и индейцам пришлось смириться с этим вторжением в их жизнь, пока белые снова не потеряют к ним интерес.

— Их забота скоро изживет себя, — предсказал Пума. — Скоро они устанут учить нас тому, чему мы не хотим учиться. Они уйдут и оставят нас в покое.

— Но тогда зачем они все это затеяли? — спросила Гроза. — Почему это происходит теперь, когда они столько лет не обращали на нас никакого внимания и не выполняли условий договора?

— Это имеет отношение к их планам относительно Закона Дауэса, — объяснил Ветер. — Если резервация поделится на личные хозяйства и фермы, они захотят, чтобы мы так и остались мирными и производящими какую-то продукцию. Я слышал, как один человек разговаривал с чиновником. Они говорили о том, что власти территории Оклахома готовятся со временем направить прошение о признании их штатом Соединенных Штатов. Им будет очень выгодно представить нас фермерами и мирными землевладельцами.

— Ясно, — сказала Гроза, и в ее голосе отразилось презрение. — Значит, они прислали учителей, чтобы дать нам образование, священников, чтобы обратить нас, и миссионеров, чтобы указать нам наши ошибки.

Зимний Медведь кивнул.

— Они хотят разъединить наш народ и разделить нашу землю, заменить наши обычаи своими, переделать нас по своему подобию.

Таня зло рассмеялась.

— Они хотят стереть индейцев с лица земли, будто их никогда здесь и не было. Думаю, таким образом они хотят облегчить свою совесть, если она у них есть. — Она взмахнула руками, слезы заблестели у нее на глазах. — Смотрите! Дикарь приручен! — воскликнула она. — Его переделали, обратили в свою веру и должным образом выдрессировали! И теперь он обычный, тихий, ничем не примечательный гражданин. Вот какие чудеса способен совершить белый человек!

Страстная речь Тани эхом отозвалась в сердцах слушавших ее — под кажущейся сдержанностью таились тлеющая ненависть, скрытое презрение и возмущение.

* * *

А у Грозы через несколько дней произошло свое собственное столкновение. Вместе с Поющей Водой и Белоснежным Цветком она сидела у своего вигвама под жарким солнцем. Три женщины работали и разговаривали. Идущее Облако и Длинное Перо спали под навесом в своих колыбелях, а женщины обрабатывали куски оленьей кожи для новых мокасин.

День был тихим и знойным, лишь от реки чуть тянуло ветерком. Воздух висел тяжелый, влажный, лишая сил все живое. Далеко, у горизонта, собиралась гроза. Хотя туч еще не было видно, любой шайенн прекрасно видел знаки приближавшегося ненастья. Еще до ночи Природа явит свою божественную силу, обрушив на землю летнюю грозу. После нескольких засушливых недель прольется долгожданная влага. Оставалось только надеяться, что гроза не окажется разрушительной бурей, которая взроет поля и затопит всю округу. Нужен был лишь хороший, затяжной — на всю ночь — дождь, который освежит землю и напитает ее живительной влагой.

Изнуряющая жара была почти непереносима. Пот ручьями стекал у Грозы между грудей и по спине. Нетерпеливым жестом она убрала с лица прилипшую прядь волос, а ведь утром она гладко причесала и убрала волосы назад.

— Как жаль, что я не приготовила сахарных конфет, — рассеянно заметила Гроза. — Я с радостью отдала бы их кому-нибудь из детей, чтобы они стояли и обмахивали меня — хоть одеялом, лишь бы какое-то дуновение ветра!

— Когда закончим, можно будет взять детей и пойти на реку искупаться, — предложила Поющая Вода. Мысль о воде, пусть даже тепловатой, показалась более чем заманчивой.

— А ты не боишься, что на тебя нападут злые духи воды? — поддразнила подругу Белоснежный Цветок.

Хотя почти все члены племени умели плавать, были и такие, особенно из числа стариков, кто верил, что дух дурных женщин, когда они умирали, превращался в рыбу. Вот эти-то существа и нападали на плавающих и пожирали маленьких детей. Многие индейцы плавали лишь в случае крайней необходимости и ели рыбу только когда голодали, опасаясь, что злой дух вселится в них и овладеет их телом.