Летняя книга

В самый последний день он подарил ей картину «Молодая женщина с подведенными глазами». Она чуть удивленно поблагодарила его и протянула ему письмо.

Мой любимый сын!

Они получились. Ты смог изобразить моих спутников, иная действительность обрела лицо. Их ужас успокаивает меня, в моем кресле больше не сидит волк. Они славные.

Но ты мог бы, по крайней мере, послать рисунки заказным, ты ведь никогда даже самому малому не можешь научиться в практической жизни. И само собой, ты не указал точную дату своего приезда, но я буду время от времени приходить на перрон, тогда, когда будет возможность.

Папа

Поезд остановился на общинных землях так же внезапно, как тогда, и тихо простоял довольно долго. Он снова тронулся, и Виктор увидел на перроне своего отца, они приближались друг к другу, приближались совсем медленно.

О предупреждениях Перевод Л. Брауде

Когда-то давным-давно, во времена моей ранней юности, в городе, где я выросла, жила удивительная женщина; звали ее Фрида Андерссон. Жила Фрида одиноко, в домике на окраине, но в городе у нее имелись дочь и внучка. Иногда летней порой они навещали ее, но по мере того как Фрида вела себя все более и более странно, они стали ее избегать.

Понимаете, Фриду мучили угрызения совести, это превратилось в одержимость, избавиться от которой ей никто не мог помочь. Что бы плохое ни случалось в городе, она полагала, будто это ее вина. Если несчастий вокруг недоставало, она начинала печалиться обо всем, что удавалось прочитать в газетах, и тогда, само собой разумеется, не было конца страху Фриды, что все это по ее вине. Страхи ее становились все сильнее и сильнее. В конце концов она только и делала, что сидела у себя на крыльце и плакала.

Я понимаю, что вам трудно мне поверить, но, как ни абсурдны были заблуждения Фриды, они сделались для нее горькой действительностью. Что-либо объяснить или убедить ее было невозможно, а строгость вообще бесполезна. Теперь – задним числом – я думаю, что, пожалуй, нам надо было бы согласиться с ее заблуждениями, но мы этого не сделали. Когда никто не разделял ее опасений, она находила утешение в том, что сбывались приметы; разбитое зеркало, ножи, лежащие крестом… – примет и предзнаменований сколько угодно, если только обладаешь чутким слухом и готова воспринимать веление свыше, которое постигаешь с непривычки. Понятно, что Фрида должна была стать благодарной жертвой городских детей, но этого не случилось. Они были ею очарованы. Всякий раз, когда случалось несчастье, ребята мчались к Фриде, чтобы услышать от нее страшные подробности происшедшего. Она обладала могучей фантазией и в самом деле умела рассказывать.

Мне кажется, что дети часто помогали ей, помогали, возможно, гораздо больше, нежели все ее суеверия.

Мне было в то время семнадцать лет, и, естественно, я знала довольно много о жизни, у меня было естественное желание противоречить и, если есть возможность, поспорить. Странно, что я все-таки нравилась Фриде. Прекрасными летними вечерами мы сидели у нее на крыльце, и она рассказывала мне о том, что должно было произойти. Она серьезно предупреждала меня о неизбежном, о той угрозе, которая подступает все ближе и в конце концов оборачивается катастрофой и у которой, в свою очередь, всегда имеется причина.

– И это, ясное дело, ты, – говорила я иронично.

– Естественно, – отвечала Фрида и брала меня за руку. – Знаешь, в пятницу утром прилетела большая белая птица и три раза постучала клювом в окно кухни. И что случилось? В Калифорнии произошло землетрясение.

Я в то время читала умные книги и пыталась разобраться в ложных причинах и следствиях, а также в природе сомнительных истин, что влекли за собой самолюбование и бог знает что еще. И Фрида, дружески глядя на меня, качала головой и говаривала:

– Ты, пожалуй, научишься… Но на это потребуется время!

Я пыталась летом соблазнить ее визитами дочери и внучки, но нет: ребенок мог свалиться в колодец, или попасть в трясину, или проглотить рыбную косточку и задохнуться. Тогда я, устав, отправлялась восвояси.

Тем самым летом была взорвана новая проселочная дорога; этим занималась городская фирма. Сначала раздавался специальный сигнал, а потом слышался грохот. К этому со временем привыкли.