Летняя королева

Алиенора сжала кулаки. Она дрожала от гнева, позора и горя. Почему только ей пришлось узнать о дядиной судьбе из уст Тьерри? Теперь его смерть всегда будет связана для нее со злорадством тамплиера. И не следовало ей сейчас стоять здесь, пока Людовик и Тьерри закрылись вместе. Хотя, с другой стороны, если Тьерри не заслуживал милосердия, то он и Людовик, безусловно, заслужили друг друга, – а она заслуживала лучшего.

Глава 34 Дворец папы в Тускуле, август 1149 года

Папа Евгений наклонился вперед на стуле, отчего стал казаться еще меньше ростом, крепко сжал руки и вперился взглядом в Алиенору. Это был тщедушный человечек, похожий на серую мышь в великолепном епископальном одеянии.

– Ваше преосвященство, я готова выслушать ваше решение, – произнесла Алиенора.

Вот оно наконец, завершение пути. Людовик согласился на развод и еще утром поговорил об этом с папой. С тех пор она мужа не видела, но не сомневалась, что он решил не отступать в деле о разводе. Все, что теперь стояло между нею и расторжением ненавистного брака, – несколько слов из уст этого престарелого человечка и необходимые документы.

Евгений потер подушечкой большого пальца сияющий сапфир в папском перстне.

– Как я уже сказал вашему мужу сегодня, это дело решать Богу, а не человеку, а Бог запрещает разделять тех, кого Он соединил вместе, если не считать очень серьезных и сложных случаев, которые никоим образом не имеют к вам отношения.

У папы была привычка комкать слова в конце каждой фразы, поэтому Алиенора с трудом разбирала, что он говорит, но поняла достаточно, чтобы встревожиться: беседа пошла не в том направлении, на которое она надеялась.

– Но наши родословные показывают, что между нами существуют родственные связи в третьем поколении. У нас с Людовиком одни и те же родственники.

– Разумеется, законы следует соблюдать, но иногда ими прикрываются для удобства без должной искренности. – Он говорил как старик, тонким и скрипучим голоском, но тем не менее наделенным силой, которую ему придавали в немалой степени страстность и вера. – Надеюсь, вы доверитесь Богу и не захотите вызвать Его гнев. Проявите смирение, подчините свою волю Его воле. Так я и сказал вашему мужу. – Папа предостерегающе поднял палец. – Меня очень расстроило известие, что он тоже желает развестись. Не такого поведения я ожидал от истинного сына церкви. Слишком много людей просят о разводе, тогда как им следовало бы изо всех сил стараться сберечь свой брак. Я сказал ему, что он должен пересмотреть свое решение, и он со мною согласился.

Алиенора смотрела на старика с растущим смятением.

Евгений теперь указывал пальцем на нее:

– Вы не вправе отрицать назначение Божье. Я сужу только то, что позволяет мне Господь. И сейчас я всем сердцем призываю вас вернуться к мужу, как было раньше, и вместе пойти по жизни. От вашего союза родится наследник для Франции. – Он слегка нахмурил лоб. – Вы еще молодая женщина, и вам совершенно не нужно прибегать к каким-либо уловкам в этом вопросе… Просите милости Господней за свои заблудшие мысли. – Печальная, но почти добрая улыбка коснулась его губ. – Правильно, что вы пришли сюда. Все, что от вас требуется, – решимость, а остальное можно поправить.

Алиенора была потрясена, ее охватила растерянность, но она даже бровью не повела, сохранив достоинство. Взгляд Евгения выражал сострадание и заботу, а также легкую тревогу, словно он выговаривал провинившемуся ребенку. Очевидно, что священник не собирался давать разрешение на развод; наоборот, его мысли были настроены совершенно на другое.

– Дочь моя, вам следует исповедаться и помолиться о том, что я сейчас сказал. Ваш муж тоже так поступит. И пусть сегодняшний день станет возобновлением ваших свадебных клятв с мужем, а не завершением брака. – Он протянул ей руку, чтобы она поцеловала кольцо. – И больше об этом глупом деле я слышать не желаю. Ступайте, подготовьтесь принять мужа как невеста, и вам будет дарован сын.

Алиеноре ничего не оставалось, как с почтением удалиться. Она оцепенела, не в состоянии поверить, что встреча с Евгением завершилась подобным образом. Было ясно, что папа решения не изменит. Она и Людовик оказались связанными еще крепче, чем прежде.

Той ночью Алиенора шла по коридорам папского дворца в Тускуле босая, в сорочке и накидке, ее правая рука лежала на левом запястье Людовика. Он тоже шел босой, в такой же одежде. На головах обоих сидели золотые короны, которые проехали в их багаже весь крестовый поход. Алиенора распустила волосы, и они золотистыми волнами достигали бедер. От ее тела и одежд при каждом шаге веяло ароматом роз и ладана. Людовик также выкупался и привел себя в порядок. Перед ними и позади них хористы восхваляли Господа, а помощники разбрасывали по плиточному полу лепестки роз из дворцовых садов.