Людовик не присоединился к ней за молитвами, предпочитая держаться отдельно, но сейчас он ее поджидал, в простой темной одежде, украшенной лишь золотым нагрудным крестом с мощами. Бледный, с впалыми щеками, одним своим видом он вызвал у нее дрожь. Она поздоровалась и тут же отошла подальше. После рождения второй дочери, которую Алиенора назвала Алисой, они почти не виделись и не разговаривали друг с другом. Девочка родилась в начале июня, а в конце июля королева покинула свое заточение. Алису она передала на попечение кормилице в тот день, когда снова вошла в церковь, и в начале сентября у нее возобновились месячные. Людовик ни разу не навещал ее в спальне, а она и не поощряла его. Их брак был таким же холодным и безрадостным, как это сырое февральское утро.
– Я хочу поговорить с тобой о расторжении нашего брака, – сказал Людовик, уныло опустив уголки рта.
Алиенора вскинула брови:
– Я много раз предлагала тебе развестись, но ничего не добилась.
– О, теперь результат будет, я ручаюсь.
– Ты хочешь развестись, чтобы заключить другой брак и родить сына? – Она язвительно улыбнулась. – Вполне возможно, что тебе на роду написано иметь только дочерей, Людовик. Ты об этом думал?
У него задергалась щека.
– Ничего подобного. Наш брак, что бы там ни утверждал папа, родственный, а потому греховный в глазах Господа. Нам нельзя оставаться вместе.
– Ты знал, что мы родственники, в тот день, когда женился на мне.
Людовик вспыхнул:
– Я понятия не имел!
– Зато Сугерий прекрасно все знал, но ничто не имело значения, лишь бы Аквитания досталась Франции. Многие пары, такие же родственники, как мы, в четвертом поколении, живут вместе всю жизнь, и у них рождаются сыновья. Родственный брак – удобный предлог для расставания. – Она развела руки в стороны. – Я с радостью соглашусь на развод, Людовик, но если бы ты исполнил мою просьбу в Антиохии, то мы не потратили бы попусту три года.
Он нахмурился:
– Антиохия была вызовом и оскорблением моему пребыванию на троне. Я хотел расторгнуть брак, когда мы прибыли в Тускул, но папа рассудил иначе. Я сделал все, что мог, но он явно ошибся, так что нам нужно расстаться.
Алиенора испытала огромное облегчение, но с привкусом горечи и отупляющим чувством обреченности. Она не желала этого брака, но раз они поженились, хотелось верить, что у них будет прочный союз и что проблеск симпатии перерастет в нечто глубокое. Вместо этого интриги придворных изломали, испортили их отношения. И в конце концов союз распался. Теперешний этап она восприняла как неудачу. И в то же время как освобождение. Впереди предстояло много месяцев переговоров, но пусть уже будет принято решение, и пусть родственные связи послужат благовидным предлогом, хотя оба знали, что истинная причина в другом.
– Что ж, если ты сможешь убедить папу пересмотреть решение, давай двигаться вперед. – Она устремила на него твердый взгляд. – Разумеется, твое правление в Аквитании закончилось. Ты должен отозвать всех своих представителей и убрать гарнизоны с моей территории.
– Это будет сделано, – коротко пообещал Людовик. – Но наши дочери по-прежнему остаются твоими наследницами, и я должен соблюдать их интересы. Они будут жить у меня и воспитываться при моем дворе.
Королева на секунду засомневалась, но потом приняла это условие. Да и что она знала о своих дочерях? Мария едва ходила, когда Алиенора отправилась в чужие земли и не возвращалась во Францию целых три года. Алиса еще совсем малышка. Ни одна из ее дочерей не знала своей матери, а она не знала их. Алиенора испытывала лишь сожаление и чувство потери того, что могло бы быть.
– Значит, мы договорились, – продолжил Людовик. – Я начну хлопотать. – Коротко кивнув, он покинул гостевую комнату.
Алиенора уставилась на дверь, которую он закрыл за собой. Она оцепенела, а ведь по всем законам ей следовало бы воспарить, как орлице, вырвавшейся на свободу. Проведя слишком много времени в заточении и чуть не обломав себе крылья в попытке убежать, она совсем пала духом, и ей требовалось время, чтобы подготовить себя к полету и набраться смелости, чтобы парить.
Теперь она могла бы получить Жоффруа, но все так изменилось. Можно вернуться в Пуатье и почувствовать, как теплый ветер треплет волосы, но она будет уже другой: исчезла невинность, и жизнь уже совсем не та. Теперь, когда Аквитания больше не объединена с Францией, ей предстоит найти новую стратегию, выработать линию поведения, чтобы выжить.
Дел впереди много, но этот день она посвятит раздумьям. Действовать начнет завтра.
Глава 37
Жоффруа де Ранкон взглянул на письмо, что держал в руке, и перевел взгляд на архиепископа Бордо. За окном крепкий мартовский ветер гнал пушистые белые облака мимо огромной башни замка, глядящего на реку Шаранту. День выдался холодный, поэтому в очаге ярко пылал огонь, но все-таки в воздухе чувствовалось обещание весны.
– Наша герцогиня возвращается домой, – сообщил Жоффруа, и где-то в глубине души у него вспыхнула искорка. Как жаль, что ей вообще пришлось уезжать.