Летняя королева

Она преклонила колено перед Людовиком, давая понять, что признает его превосходство, но сделано это было без души, по обязанности. Потом королева поднялась и повернулась к отцу Генриха, протянув ему тонкую руку, украшенную одним кольцом с большим сапфиром. Ее широкий рукав соскользнул немного, обнажив запястье, и юноша опять ощутил великолепный аромат ее духов.

– Как приятно снова вас видеть, – произнесла она с теплой, но в то же время величественной улыбкой. – Добро пожаловать.

– Всегда отрадна встреча с такой красотой и спокойствием, – ответил Жоффруа с вежливым поклоном. Он повернулся к Генриху. – Вы еще не знакомы с моим сыном. Мадам, позвольте представить Генриха, герцога Нормандского, сына императрицы, внука короля Иерусалимского и будущего короля Англии.

Теперь она обратила свою улыбку на Генриха, и та стала чуть холоднее, но не напряженней. Ее взгляд выражал любопытство и острый ум.

– Ваш отец высоко вас ставит, – сказала она. – Рада приветствовать вас в Париже.

Генрих поклонился.

– Я надеюсь оправдать его ожидания, – отозвался он.

– Не сомневаюсь.

– Он уже их оправдывает, – вступил в разговор Жоффруа. – Попомните мое слово: его ждет великая судьба.

Алиенора снова улыбнулась, слегка приподняв бровь, показывая, что признает отцовскую гордость, но не обманывается превосходными степенями.

– Я запомню ваши слова, сир, но, как вы знаете, у меня на все есть свое собственное мнение. – Она снова повернулась к Генриху. – Воспользуйтесь возможностью и посетите Сен-Дени. Уверена, вас заинтересует здание и коллекция покойного аббата, собиравшего драгоценные камни и реликварии.

– Вы правы, мадам, обязательно там побываю, – ответил Генрих с официальным поклоном.

А вблизи она была очень красива. Свежая безупречная кожа, хотя уже не девочка. Весь ее облик говорил об отменном вкусе. Он принялся прикидывать, сколько будет стоить содержание такой жены на том уровне, к которому она привыкла, пусть даже все доходы государства принесет она сама.

Он понял, что королева тоже оценивает его, хотя иным образом. Ему было любопытно, какова она в супружеской постели, насколько опытна. Как будет выглядеть, если распустит волосы? Генрих опустил глаза, чтобы не вызвать подозрений. Он помнил о четком приказе отца не делать ничего, что могло бы ухудшить их шансы заполучить Аквитанию, а это означало не настраивать против себя Алиенору, ни единым взглядом или словом не выдать их намерений, выходящих далеко за рамки переговоров о перемирии.

Королева перешла к другим придворным, исполняя свою роль хозяйки с неподдельной легкостью: она знала, что сказать и как вести себя с каждым из присутствующих, хотя сразу бросалось в глаза, что они с Людовиком старательно избегают друг друга.

Генрих восхитился ее спокойствием, но насторожился. Женщина с такими ослепительными достоинствами украсит его будущее, но также может создать трудности, если окажется чересчур ретивой. Судя по слухам, Людовик не слишком преуспел в укрощении супруги, поэтому Генриху надлежало как следует об этом подумать.

– Я вижу, вас беспокоит нога, – сказала Алиенора, когда на секунду стала в пару с Жоффруа во время одного из танцев, последовавших после вечернего банкета.

Он припадал на левую сторону, лицо его было напряжено от боли.

– Пустяки, – отмахнулся Жоффруа. – Старая рана от копья. Боль скоро пройдет, всегда проходит… Но если вы соблаговолите присесть со мной ненадолго, я буду рад вашей компании.

Алиенора послала слуг за удобным креслом, подушками и подставочкой для ноги, а рядом приказала поставить кресло для себя.

– Быть может, партию в шахматы? – предложил Жоффруа.

Королева смерила его проницательным взглядом. Он явно что-то затевал. Нога, вероятно, болела у него по-настоящему, но он намеренно подстроил эту ситуацию.

– Если это доставит вам удовольствие. – Она послала слугу за доской и фигурами. – Я слышала, сейчас ваши переговоры проходят успешно.

Жоффруа слегка улыбнулся:

– Теперь, когда мы выработали основные правила и пресекли вмешательство этого живого трупа из Клерво, да. Я уверен, мы сумеем решить все вопросы к обоюдному удовлетворению.

Алиенора многозначительно с ним переглянулась. Все, что причиняло неудобство Бернару Клервоскому, доставляло ей удовольствие. Она даже подумала, не хочет ли Жоффруа, чтобы она вмешалась в переговоры, исполнив роль королевы-миротворицы. Жоффруа заерзал в кресле, устраивая удобней больную ногу.

– Мой сын хорошо танцует, не находите? – поинтересовался он, показывая на Генриха, который двигался среди танцующих с живостью и грацией.

Его гладкое молодое лицо светилось радостью, он ослепительно улыбался каждой партнерше во время перемены пар и поворотов.

– Уверена, он все делает хорошо, – сдержанно ответила Алиенора.

Принесли шахматы, и она занялась расстановкой фигур на доске.

– Вы считаете меня любящим отцом, поющим хвалу своему ребенку, и в какой-то степени это так, ведь все отцы хотят гордиться своими сыновьями и знать, что их род не угаснет. Но я также вижу мужчину, которым он станет, – тихо произнес Жоффруа.