Летняя королева

Кто-то из свиты крикнул, указывая на дорогу. Оказалось, они не единственные выслали разведчиков: Алиенора увидела, как двое всадников развернулись и галопом помчались к переправе, чтобы поднять тревогу. Сальдебрейль выругался.

– Поезжайте назад, мадам. На развилке выберите левое ответвление! – И он хлопнул ее кобылу по крупу.

Алиенора припала к шее лошади, когда та пустилась вскачь. Боже, этому не будет конца! Она уже почти на собственных землях, а по-прежнему не знает покоя.

Следующие несколько часов Алиенора со своим отрядом скакала не останавливаясь, попеременно сменяя галоп на рысь. Она все время бросала взгляды через плечо, но, даже видя пустую дорогу, представляла, что там полно преследователей с копьями наперевес, верхом на неутомимых лошадях, которые мчатся вдвое быстрее ее лошадки.

– Кто это был? – спросила она в короткую минуту передышки, устроенную для лошадей.

По спине у нее бежали мурашки. Сальдебрейль покачал головой:

– Не знаю, мадам.

– Я вам отвечу, – хмуро произнес Амлен. – Их возглавлял мой сводный брат Жоффруа. Отсюда меньше дня пути до Шинона, который принадлежит теперь ему по условию отцовского завещания. Генрих предполагал, что Жоффруа попытается выкинуть что-нибудь подобное.

Алиенора скривила рот:

– Младшие сыновья, возможно, смотрят на меня как на добычу, способную удовлетворить их амбиции, – с презрением произнесла она, – но я ценю себя гораздо больше и не собираюсь служить им ступенькой, чтобы подняться в этом мире. Я считаю позорным, что не могу спокойно проехать туда и обратно по своим делам.

Все эти попытки похищения заставили ее понять – оставаться без мужа нельзя. Каждый раз, как она осмелится покинуть одну из своих крепостей, решительно настроенные поклонники будут уже поджидать в засаде, чтобы схватить ее и доставить к алтарю. Правда заключалась в том, что у нее не было выбора.

Глава 44 Пуатье, апрель 1152 года

Алиенора сжимала в руке запечатанное письмо, понимая, что это последняя минута, когда можно передумать. Она стояла у окна в ожидании гонца, глядя на прекрасный весенний день. Все зеленело и расцветало. Прошло несколько дней после годовщины смерти отца, который по-прежнему занимал ее мысли. Как и Жоффруа де Ранкон, хотя он слег в могилу холодной осенью. Остались лишь болезненные воспоминания, но она должна жить в реальном мире, а не в мечтах. Действительно пришло время начать новый этап, а что могло быть лучше апрельской свадьбы с молодым человеком, который сам находится в весенней поре жизни?

Дворецкий объявил о приходе гонца, и она со вздохом отвернулась от окна. Слуга по имени Санчо стянул с головы шапку и опустился перед ней на колени. Она выбрала именно его для этого поручения, считая, что он надежный, осторожный и умный. Само письмо было составлено таким образом, что если бы посланника все-таки схватили, то на сторонний взгляд оно не содержало никаких новостей, хотя Генрих все бы понял. Посомневавшись еще немного, она велела молодому человеку подняться и отдала ему послание.

– Доставьте это Генриху, графу Анжуйскому. Сделайте так, чтобы его получил только он, и никто другой.

– Мадам… – Санчо наклонил голову.

– И отдайте ему это. – Алиенора протянула гонцу мягкую замшевую перчатку для соколиной охоты. – На словах скажите, что я надеюсь, она в будущем ему пригодится. Вот вам серебряный на расходы во время пути. Поезжайте быстро, но не рискуйте. Это все.

Из окна она наблюдала, как он взлетел в седло резвого жеребца, который ни секунды не стоял на месте. Он еще не раз сменит лошадей в пути, останавливаясь только на ночлег, когда не сможет скакать. В зависимости от местонахождения Генриха тот получит письмо дней через десять, самое большее, а это означало, что у нее оставалось меньше трех недель на организацию свадебного пира.

Генрих находился в Лизье, где следил за подготовкой к вторжению в Англию. Весеннее утро началось со стука топоров и острого запаха горячей сосновой смолы. Корабли, солдаты и припасы уже были готовы к летней кампании за проливом.

Ему было всего два года от роду, когда умер его дедушка король Генрих I и трон захватил Стефан де Блуа. Теперь ему девятнадцать, он герцог Нормандии, граф Анжу и вполне готов исправить ситуацию. Он знал, что его сторонники в Англии пребывают в отчаянии после семнадцати изнуряющих лет беспокойства, но ему также известно, что Стефан стареет и его бароны уже задумываются о будущем. Некоторые из них с осторожностью обращались к Генриху, рассматривая его как потенциального лидера вместо сына Стефана Эсташа, который не пользовался популярностью. Генрих был готов сделать все, что в его силах, чтобы привлечь на свою сторону этих людей.

Он оторвался от счета за последнюю партию лошадей и увидел, что к нему приближается дворецкий с идущим чуть позади гонцом. Лицо у вновь прибывшего было обветренное, усталое, но глаза блестели.

– Сир, – произнес он с южным акцентом и склонил колено, – моя госпожа, герцогиня Аквитанская, шлет вам привет.