Летняя королева

Петронилла закрыла глаза и прикусила губу. Почувствовала боль, но терпимую. А после пришло удовольствие, которое больше напоминало боль. Людовик и Алиенора никогда ничего подобного не испытывали, никаких сомнений. Она единственная познала наслаждение, и это делало его еще более чудесным. Петронилла понимала, что поступает очень дурно, хотя как это может быть дурно, когда так чудесно? А потом мысли вообще исчезли. Все происходило так, как она воображала. Содрогнувшись в момент кульминации, она вцепилась зубами в воротник его рубахи, чтобы не закричать. Рауль крепко ее сжал и, приподняв над собой, пролил семя не в ее тело.

Она без сил рухнула на Рауля, а он откинул назад голову и хватал ртом воздух. Сердце у него колотилось о ребра. Такого бурного возбуждения он не испытывал с юных лет, когда у него была первая женщина.

Петронилла, задыхаясь, рассмеялась.

– Я хочу повторить, – сказала она, сияя.

Он неуверенно хмыкнул:

– Не сегодня, doucette. Иначе нас кинутся искать. Прогулка на свежем воздухе не должна затягиваться до рассвета, а мы и так с тобой задержались. К тому же, в отличие от тебя, мне нужно время, чтобы восстановить силы.

– Но завтра?.. – Она наклонилась и поцеловала его, доказывая, что быстро учится.

Рауль обхватил рукой ее затылок и с неторопливой основательностью вернул поцелуй.

– Мы посмотрим, что можно будет сделать.

У него при себе оказалась салфетка, оставшаяся после ужина, и он воспользовался ею, чтобы стереть улики прелюбодеяния с ее бедер.

– Отдай мне, – попросила Петронилла. – Я брошу ее в огонь.

Рауль протянул ей салфетку и помог подняться на ноги. Девушка отряхнула юбки, потом повернулась и снова его поцеловала. Ей нравилось прикосновение его щетины и твердость рук на ее талии.

– Идем, – сказал он. – Пора превращаться в скромную молодую даму в глазах придворных.

Петронилла изобразила зевоту:

– Свежий воздух пошел мне на пользу. Кажется, я буду спать сегодня хорошо, даже очень хорошо.

Рауль проводил Петрониллу до лестницы и, оглядевшись по сторонам, не смотрит ли кто, снова поцеловал ее, после чего с прощальным салютом растворился в ночи.

Девушка тихо вздохнула, все еще пребывая в восторге, и вошла в спальню. Там ее поджидала встревоженная Флорета.

– Где вы были? – воскликнула она. – Я чуть голову не потеряла!

Петронилла закружилась в центре комнаты:

– Ходила прогуляться. Луна чудесная.

– Одна? – ужаснулась Флорета.

– Не кипятись. Это Тальмон. Здесь все меня знают. Я не заключенная.

– Что это у вас в руке? – подозрительно спросила Флорета, указывая на салфетку.

– Ничего, – поспешила с ответом Петронилла. – Меня затошнило. Не хотелось испортить платье. – Она взмахнула рукой, отпуская служанку. – Голова кружится. Ступай спать, а я сама о себе позабочусь.

Флорета засомневалась, но в конце концов сдалась, присела в поклоне и вышла из спальни. Петронилла бросила салфетку на кровать. Огонь в камине не горел, поэтому сжечь улику прямо сейчас она не могла. Да ей и не хотелось почему-то ничего сжигать, ведь это было доказательством ее первой ночи, не хуже невестиной простыни. Пусть Рауль женат, это не важно. Она получит его, чего бы ей ни стоило.

Сняв платье и туфли, она забралась в кровать и задула лампу, а потом долго лежала без сна, заново переживая случившееся и смакуя воспоминания. Но прежде чем заснуть, взяла салфетку и сунула под подушку.

Побывав на мессе и позавтракав, Алиенора отправилась к Петронилле поговорить о предстоящем возвращении в Пуатье. Как всегда, сестрица была в постели, хотя не спала, а сидела со спутанными волосами, как воронье гнездо, и сонным взглядом. Только что пришла Флорета, принесла теплой воды для умывания, а также немного хлеба и кувшин пахты.

Алиенора досадливо покачала головой.

– Ты как ночной цветок, – заметила она. – Утром вялая, а к вечеру бодрая.

Петронилла как-то странно на нее посмотрела, и на губах ее заиграла улыбка.

– Мои лепестки раскрываются, когда у других они закрыты, – согласилась она и потянулась.

Алиенора уловила какой-то знакомый запах, но сразу не поняла, какой именно. Петронилла встала с постели, чтобы умыться, и тут старшая сестра заметила, что из-под ее подушки выглядывает что-то вроде салфетки. Она бы даже не обратила на это внимания, если бы не пятна крови. Сердце замерло от потрясения.

– Что это? – гневно спросила она.

Петронилла обернулась и бросилась к подушке, но Алиенора ее опередила, выхватив салфетку.

– Пустяки, – ответила та с пунцовыми щеками. – Ночью у меня пошла кровь из носа, только и всего.

Алиенора развернула ткань – там были и другие пятна, а сама салфетка все еще слегка влажная. Она поднесла ее к носу и безошибочно угадала запах мужского семени. Королева повернулась к испуганной Флорете:

– Оставь нас. И никому ни слова.

Флорета разложила платье Петрониллы на кровати и вышла из комнаты, бросив через плечо встревоженный взгляд. Алиенора выждала, пока не раздался щелчок замка, и только тогда пригвоздила сестру разъяренным взглядом.

– Ты что же это делаешь, глупая? Так ты погубишь нас обеих. Кто это? Отвечай!

Петронилла сложила руки на груди.

– Никто, – сказала она.