Летняя практика

Доримолисы были такой пакостью, которую вывести практически невозможно. Один мешок-матка и пара сотен не очень мелких рабочих муравьев. Скромненький милый муравьишко пяти сантиметров длиной с такими жвалами, что сразу понимаешь: этим насекомым гринписовцы не нужны. Разве что в качестве обеда.

Муравьишки были всеядны. То есть лопали – все. При удаче могли переварить и дерево. Но предпочитали что-нибудь повкуснее. Могли слопать человека. Разумом они не обладали. Доримолисов изучали в Универе как пример коллективного разума. Сами по себе муравьи, абсолютно неразумные, возвращаясь в матку, становились ее органами. И у них появлялось подобие коллективного разума. А хотел разум только двух вещей: жрать и размножаться.

Выглядело это так. Слизистый мешок матки окапывался в земле где-то на глубине пяти-семи метров и оставался там – выше для нее уже было слишком сухо. На воздухе матка цистировалась – покрывалась серой плотной оболочкой, которую можно разбить камнем. Но стоило ей попасть во влажную землю или под дождь – и она опять оживала, зарывалась в землю. А ночью муравьи выходили на добычу. Лопали все и всех, кто не успел убраться с дороги. И приносили съеденное в матку – в своих брюшках. Там они каким-то образом обменивались пищей. Кажется, это называется проктодеальным трофаллаксисом.[2] Плохо помню эту тему, если честно. Меня как раз тошнило от представленной картины. Что интересно, трупы я могла вскрывать одной рукой, другой держа при этом бутерброд и активно уплетая его за обе щеки. Даже трупы всякой нечисти. Но такие вот насекомые вызывали у меня рвотный рефлекс.

Под утро все прекращалось – и матка переползала на новое место. Каким-то образом эти твари обменивались и информацией и знали, куда надо отправляться за следующей добычей. У Альмера на плантации они могли жить долго. И размножаться – тоже. А потом двинуться по округе.

Единственным способом поймать эту пакость было магически просушить всю землю на глубину пяти метров. Единовременно. А потом уже магически сканировать – и выловить ее в засушенном виде. Но в таком случае мы угробим всю плантацию Альмера. М-да. Тот, кто ее сюда притащил, знал свое дело.

– Ёлка, очнись! И скушай ложечку за кошечку! – дернул меня Эвин.

Я тряхнула головой:

– А?

Оказалось, что я сижу за роскошно накрытым столом и держу в руке вилку. Жаркое стынет, вино киснет, а друзья глядят на меня с видом: «Сама очнется – или пинка дать для скорости?»

– Не дождетесь, – порадовала я приятелей и принялась уплетать за обе щеки. Сеанс телепатии меня слегка утомил. А максимальную растрату силы вызвало отвращение. Слишком мне хотелось прервать контакт, чтобы не чувствовать того же, что и несчастное дерево.

Минут десять все молча жевали. Потом заговорил друид:

– Что ж, теперь ты знаешь, кто шкодит у тебя на плантации.

– Мне от этого не легче, – буркнул Альмер. – Спасибо тебе, что пришел, помог…

– Э-э-э, спасибо в карман не положишь, – протянул друид.

– И сколько я должен в золотых?

– Ты мне будешь должен один из ваших трофеев, – спокойно ответил друид. – Когда поймаете.

– Один из?.. – С вилки Альмера прямо в его бокал упал салат. Но Михмон даже не заметил этого. – Один из?!.

– Я думала, вы догадались по количеству обнесенных деревьев за ночь. Их уже три штуки, – сообщила я.

М-да. Таких ругательств я и в Универе не слышала.

– Я – разорен, – коротко заявил Альмер, переставая материться.

– А мне почему-то кажется, что нет, – заметил Аддер, который также присутствовал за столом.

– Да?! – взорвался Альмер. – А ты представляешь, сколько мне надо будет восстанавливать землю?! Их три штуки?! Так?! И эту дрянь так просто нельзя обнаружить под землей! Ни магией, ни чем-то еще! Считай, надо обрабатывать всю плантацию! Деревья погибнут! Мне придется менять распорядок у других деревьев, чтобы хоть как-то компенсировать это! И они начнут гибнуть! Это же как по часовому механизму кувалдой грохнуть! А потом все это восстанавливать?! Проще продать плантацию!

– Ага. Да кто ж ее купит?!

– Вернеро Рлейн в том круге заходил, предлагал…

– А сейчас?

– Сейчас уже не предлагает.

– Альмер, – тихо попросила я. – Вы, пожалуйста, составьте список тех, кто приходил к вам на плантацию где-то за луну до появления «воришки», и проверьте. Где-то среди них и будет ваш враг. А потом, если вы доверите плантацию УМам-недоучкам, мы очистим ее от этой пакости. Или хотя бы попытаемся. Есть у меня наработки…

– Ага, – понятливо закивал Эвин. – А я пошел рыть окоп.

– Зачем? – удивился Лерг.

– Чтобы взрывом не зацепило, когда вы свои наработки применять начнете.

– Так ты же вроде не суслик?

– Но может стать, – издевательств над своей работой я никому не прощала.

Да, уже над своей работой. Все-таки этот мир с его магами стал для меня намного ближе и понятнее родного. И я даже иногда думала: как же я смогу опять вернуться – и жить дома?