Летняя практика

Ёлка: А на тебя – три. Молчать всем, пока мяукать не начали! На чем я остановилась? Ах, да. Наш руководитель практики немножечко пострадал, но ничего особо страшного не случилось. Полежит деньков пять-десять – и на ноги встанет. А у нас все хорошо. Поймали тут одного воришку, который обносил плантацию веласов.

Лютик: …и отправили в Универ на опыты.

Ёлка: Лютик! Извини, Тёрн. Эти барбосы совсем распоясались. Это – от безделья. Вот я найду им работу…

Лютик: Ёлка, ты что – в Буздюки записалась?

Ёлка: Ну, вы меня достали!

Лютик: Мяу… Мя… мяу? Мяу?! Мя-яа-а-а-а-ау-у-у-у!!!

Лерг: Ёлка, прекрати издеваться над Лютиком, сейчас охрана подумает, что здесь кота кастрируют с особым цинизмом.

Лютик: Мя-я-я-а-а-ау-у!!! У-уа-а-а-а-ау-у-у-у!!!

Ёлка: Ну если выть не прекратит – все возможно.

Лютик: Мяк…

Ёлка, удовлетворенно: Вот. Так вас, гадов! Я на воришке остановилась? Мы его поймали, получили законный гонорар, теперь поваляемся денек на плантации – и отправимся обратно во дворец. Кому-то же там и работать надо. А не только… буздючить.

Эвин: Ёлка, ты какие-то новые глаголы изобретаешь?

Ёлка, с видом истинного филолога: Ага. Буздюк – козел и бездельник. Буздючить – козлиться и бездельничать.

Лерг: Еще он пыль в глаза пускает.

Ёлка: Я и говорю – бездельник.

Лютик: Мяу?

Ёлка: Ладно. Тёрн, извини, что не могу написать нормальное письмо, совершенно нет никакой возможности сосредоточиться. Тебе огромный привет от ребят…

Лютик: Мяу!

Ёлка: И от меня тоже. У нас все в порядке. А подробности я тебе расскажу, когда доберусь до Элвариона. Или когда ты доберешься к нам сюда. Обещаю. Счастливо!

Лерг: Пока!

Эвин: Чао!

Лютик: Мяа-у-у-у!

Ёлка: Да расколдую я…

* * *

В буздючьей комнате было прохладно – и нестерпимо воняло какой-то медицинской дрянью. Сам хозяин комнаты возлежал на кровати, перебинтованный заботливой Березкой так, что мумификаторам и не снилось. Мы тоже были рядом. Надо же убрать следы своего волшебства! Или хотя бы наколдовать столько, чтобы никто не разобрался, что раньше, а что позже!

Надо!

Наконец Березка закончила перевязки, но пациента в чувство приводить не разрешила.

– Дня через три, – решительно сказала она. – И не раньше. Иначе последствия для организма могут быть плачевными.

Я пожала плечами. По мне, так он бы и вообще в себя не приходил еще два года. Мне же лучше. Так и так, во время моей практики научный руководитель от восхищения нашими талантами впал в кому восторга. И вытрясти его оттуда не получилось. Ни за руки, ни за ноги. В следующий раз подбирайте кого-нибудь с более устойчивой психикой. И не такую дрянь. Или… как правильно? Такого дряня? Как тут сочетать мужской и женский род?

А, проще сказать на гоблинском: такого гварраха бахранда! Вот!

Пока я размышляла над склонениями и спряжениями Буздюка, Березка решила пообщаться. Но я очнулась, только когда она сильно тряхнула меня за плечо:

– Ёлка!

– Ну?

– Не ну, а слушай внимательно! Первые четыре часа на подпитке, подкачке и чистке организма подежурю я. Потом ты, Лерг, Лютик и Эвин. Если мы будем как следует выкладываться, дня через два поставим магистра Никвика на ноги.

Я захлопала глазами:

– Березовая наша, ты лбом об дуб – не билась? Что за чушь ты несешь?

Теперь опешила уже подруга:

– Ёлка, мы должны как можно скорее поставить его на ноги! И можем этого добиться, если будем прокачивать силу через его организм. Это, конечно, тяжело, но…

– Зачем? – Лютик вмешался очень вовремя. Еще немного – и я просто стукнула бы эту медичку-героиню чем-нибудь увесистым.

– Это же основы целительства! Силу прокачивают, чтобы…

– Зачем прокачивать силу – я и без тебя знаю, – огрызнулся Лютик. – А вот на кой ляд нам так напрягаться ради паршивого Буздюка? Оно мне – что?

Березка захлопала ресницами. Надо отдать ей должное – очень красивыми. Я отлично знала человек пять, которые сходили по ней с ума. Но на факультете самоубийц таких не водилось.

– Это, – кивая в сторону кровати, разъяснила наша березовая, – наш руководитель. И мы обязаны поставить его на ноги.

– Чушь, – отрезал Эвин.

– Ты можешь заниматься, чем пожелаешь, но мы в этом не участвуем, – подвел итоги Лерг.

Березка еще раз похлопала ресницами. Закатила глаза. Заломила руки. Горестно вздохнула. Пустила слезинку из правого глаза.

И, осознав, что на ребят это не действует, возопила, как баньши:

– Ёлка!!!

Я уселась в кресло и принялась разглядывать ногти. М-да. Какие-то они у меня хрупкие стали последнее время. Надо бы кремния в ткани добавить.

Не дождавшись ответа, Березка подошла вплотную ко мне и постаралась поглядеть в глаза. Не вышло. Но стон получился очень натуральным.

– Ёлка, прекрати эту комедию!

– Какую комедию? – удивилась я.

– Ты что – не слышала, что они сказали?!

– Ребята? Слышала. И что?

– Ты хочешь сказать, что ты – согласна?!

– С чем?

– Оставить человека совсем одного, больного, без помощи, без…