Летняя вьюга

– Только ей не брякните. Напугаете, и всё. Может быть, этот мужик вообще ей не отец, а… ну, охранник, агент какой-нибудь. Прячутся они здесь. От своих.

– Одно не пойму, почему тогда они просто к группе Чекана не ушли. 'Не моя тайна…' Не понимаю.

– Тогда и выясним. Ладно, вон биологиня идёт… Мара! Пойдём, это наша училка чешет.

****

– Мыш, это… не выключатель, по сути. Это предохранитель. Как на оружии.

– Кажется, въезжаю… – Дима, ещё раз крутнув на пальце циркониевую змейку, вернул её квантовый умклайдет Свете. – Главное ведь что? Не просочиться в канализацию!

– Ты меня всегда серьёзностью попрекаешь. А у тебя обратная проблема, никогда не понятно, по делу сейчас говоришь, или просто гонишь.

Мыш виновато развёл руками.

– Ну ладно. Я одно не пойму, куда мы несёмся, сломя голову? Да, апокалипсец на Земле во все поля, но ведь лишние сутки не спасут отцов и матерей планетарного Перехода! В девять вскочила, и снова уже в астрале по уши. Тупо себя загонишь, и всё. Типа, долг Сейлор-Авроры тяжёл как гора? Я не троллю сейчас, это всерьёз. Планету спасти хочешь, вопреки желанию её обитателей?

– Ты не понимаешь? Помнишь 'Момент истины'? Сейчас мы допрашиваем не мутного шпиона, а саму природу, нет, Природу! Вселенную! А вдруг момент ускользнёт… и всё.

– Да всё я понимаю, сам такой же…

– Ну да, как с МСД, помнишь, я думала у тебя уже это… до свиданья крыша.

– Просто вопросы дальше будут только множиться, по экспоненте. Необъятного не обнимешь. Дробиться на частности, отрасли… самоподобие.

– Так. Задай мне вопрос. Частный. – Светка, несколько угрожающе, щёлкнула 'предохранителем', прикрыла глаза.

– Да элементарно. Например… унаследует твоя дочь способности с младенчества, или будет переходить на общих основаниях?

Старшая фея осуждающе поглядела на инженера, снова выключила волшебный браслет.

– Уже слили…

– Никто мне не сливал. У нас же военный коммунизм, ноуты общие. А после тебя всегда половина открытых вкладок – беременность, роды, уход за младенцем. Не надо быть Шерлоком.

Аспирантка рассмеялась.

– Да, сама дура. Но здесь как раз вторая причина спешки. Я хочу успеть до этого… буйства гормонов и 'пролактина вместо мозгов'.

– Мы хотим всем рекордам наши звонкие дать имена?

– Переведи с мемского на русский!

– Это не мем, а песня, ещё времён оных. При Ильиче-два часто крутили по радио. Ладно, действительно, давай к делу. Сотвори мне вот такую штучку, о Северная Заря.

Света фыркнула, но листок, криво выдранный из блокнота, у Димы взяла.

– Зачем тебе этот примитив?

– Как раз потому, что примитив. Чтобы сделать такую штуку, НЕ НУЖНА ФЕЯ. Никакая, ферштейн? Достаточно нормальной нанотех-лабы, типа нашего шестьсот четвёртого. А таких, сейчас в мире, уже сама понимаешь…

– А-а. Решил проверить, можно ли создать рабочие заклятья в обход нас? Основа для нулевого контура?

– Именно.

– Вот, лови. Иридий у Рыжика позаимствовала.

Маленькая, чуть меньше ногтя, металлическая пластинка, за несколько секунд сконденсировавшись из бледного сияния над головами собеседников, плавно опустилась на стол.

– Ты богиня, Светлая. Чтобы вот так…

– Не пугай. Сама себя уже боюсь!

Светка остервенело щёлкнула умклайдетом, и снова провалилась в свою творческую нирвану.

****

Сейчас Юля не могла понять, как ещё днём она гордилась своим уникальным пространственным воображением, недоступным абсолютному большинству других людей, и принёсшим ей заслуженную славу вундеркинда, Принцессы Хаоса, Юлии Третьей. И всё это лишь потому, что в моменты озарения ей удавалось 'выпрыгивать' из привычных трёх измерений в четвёртое. Буквально на жалкие доли секунды, достаточные, чтобы 'подсмотреть' и отразить математическими символами, то, что ещё никто не видел – нелинейные процессы в развитии, в течение времени. Хаос как он есть.

Здесь было красиво и страшно. Измерений было не четыре, не пять, не очень много – их было БЕСКОНЕЧНО много. Терция 'видела'… нет, одновременно видела, слышала, ощущала всем 'телом'… опять же нет, сейчас у Юли не было никаких глаз, ушей… вообще не было тела, оно осталось где-то там, внизу… на кровати в коттедже, на каменном безымянном плато одной из бесчисленных планет, в рядовой спиральной галактике, у неприметной жёлтой звёздочки. Волна рушилась своим гребнем, дробясь мириадами пенных брызг… И каждая капелька была Вселенной, каждая пылинка – галактикой. Волна познавала себя, через сознание… сознание ТОЙ, ЧТО ВИДЕЛА.