Летние истории

— Чтобы завести ребенка, совершенно не обязательно иметь дело с мужской похотью, — твердо заявила она. — И женщине испытывать половое влечение тоже не обязательно. И вообще заниматься любовью. Для этого нужно только твое желание. Только то, хочешь ли ты обнять своего собственного ребенка, готова ли ты быть с ним, что бы ни произошло. Мы живем в отличное время!

— Я тоже так думаю, — пытаясь успокоиться, пролепетала я. — Да, я с тобой согласна.

— Ты должна написать об этом книгу! — вдруг заявила Юса, глядя на меня в упор.

— Книгу?

— Именно. Я бы на твоем месте точно сделала из этого книгу. Можно будет выжать из издательства деньги на саму процедуру, на дорогу, на переводчика — в общем, на все. А что тут такого? Обычно лечением бесплодия занимаются на деньги родителей или мужа. К тому же писатели столько зарабатывают на книгах о беременности, родах и воспитании. Что плохого, если ты напишешь о своем опыте?

Я молча смотрела на Юсу.

— Но если ты опубликуешь книгу под своим именем, то ребенку в будущем придется нелегко. Так что лучше придумать псевдоним, специально для нее. Кстати, что-то подобное уже было в литературе?

— Есть один блог, но не исключено, что фейковый. Есть книги с откровениями супружеских пар, которые сделали AID… а вот чтобы женщина сделала это одна, а потом написала об этом, я видела только один раз, в исследовательских материалах. Книг таких не выходило, — задумалась я. — Такое впечатление, что пока все это только на уровне слухов и фантазий.

— Тогда тем более надо браться! Заработаешь столько, что и на университет ребенку хватит. Я тебе гарантирую. Сведу тебя с кучей издательств. Только вот что, Нацумэ… Деньги — это важно, но они не главное. Если ты искренне опишешь весь свой опыт, напишешь про свое отношение к сексу, про свой доход, про чувства и что ты смогла забеременеть и родить в одиночку, а хотя, даже если не сможешь, неважно… Если у тебя получится зафиксировать все это в книге, это станет поддержкой для стольких женщин! — Юса подняла на меня серьезный взгляд. — В такой книге будет гораздо больше ценности, чем в каком-нибудь унылом романчике. Нет-нет, я не говорю, что твои романы унылые, просто… это будет настоящая книга силы для современных женщин. Это будет конкретная помощь. Что-то вроде дорожной карты. В конце концов, это будет свет надежды! Доказательство того, что иметь партнера совершенно не обязательно. Женщина может сама решать, рожать ей или нет.

Я вдруг поняла, что киваю в такт ее словам. Сэнгава тоже кивала. Юса, горячо поддерживая меня, поделилась своим опытом беременности и родов. Рассказывала про токсикоз, про схватки, про давление общества — даже Юса, несмотря на свои стальные нервы, временами едва выдерживает. Но дети — это чудо, продолжала она. Неловко говорить такое вслух, но до рождения дочери она даже не представляла себе, что такое любовь. А теперь открыла для себя целую вселенную. А что, если бы ей не достался этот драгоценный дар? Одна эта мысль приводила Юсу в ужас. Нет в мире ничего прекраснее, чем материнство, говорила она со слезами на глазах, а я слушала как завороженная.

Потом мы снова принялись за карри, а для Куры Юса слепила три маленьких онигири. После еды я снова пошла в комнату с татами, чтобы поиграть с Курой на игрушечном пианино, а Сэнгава с Юсой заговорили о работе.

— Нам, наверное, пора закругляться, — в какой-то момент сказала Сэнгава. Было восемь вечера. — Завтра все-таки рабочий день. Да и Куре, наверное, с утра в садик. А ее ведь еще купать…

Мне хотелось еще хоть чуть-чуть посидеть с Курой, но, услышав слово «садик», я сдалась. Выпила я немало и определенно была пьяна, но не это заставляло мое сердце биться быстрее. Такого душевного подъема я не ощущала, пожалуй, ни разу за последние десять лет. «Мне прямо полегчало, правда! Спасибо, спасибо тебе!» — повторила я бессчетное количество раз, прощаясь с Юсой.

Ночной майский воздух ласкал кожу. Настроение у меня было прекрасное. Непонятная сила поднималась снизу живота, наполняя меня легкостью, так что я, казалось, вот-вот взлечу, как воздушный шарик. Мне вдруг вспомнился персонаж Маркеса, терзаемый подагрой патриарх, чей стон боли превращается в арию, звуки которой разлетаются над гладью Карибского моря. Я чувствовала то же самое, только вместо боли испытывала столь же сильное восторженное чувство. Я тоже смогу, нет ничего невозможного, неважно, от кого этот ребенок, я его рожу, и он будет моим… Впервые в жизни я ощущала себя по-настоящему всесильной.

— Чувствую себя героем Маркеса, — вдохновенно проговорила я, обращаясь к Сэнгаве, которая шла рядом.

— Маркеса? — сухо переспросила она. — При чем тут Маркес?