Летние истории

Дальше до станции мы шли молча. Между нами повисла неловкость. Возможно, Сэнгава обиделась на то, что Юса так резко ей возразила. Но я решила не обращать на это внимания. Ведь у меня перед глазами простиралось Карибское море, и я явственно ощущала, что у моего сердца вот-вот вырастут большие белоснежные крылья и оно воспарит над этими лазурными волнами, а вместе с ним и я. Дойдя до станции, я наскоро попрощалась с Сэнгавой и уже отправилась к турникетам, когда она меня окликнула:

— Нацумэ, насчет того, о чем мы сегодня говорили…

Я обернулась.

— Думаю, вы и сами понимаете, что слова Рики не стоит принимать всерьез. Она была пьяна в стельку, да и вообще любит спровоцировать, а потом уйти от ответственности.

— Это вы насчет ребенка? — уточнила я. — А мне показалось, она говорила вполне разумные вещи.

— Ох, не смешите меня! — с издевкой вздохнула Сэнгава. — Какой еще банк спермы? Вы в своем уме? Это какая-то ненаучная фантастика.

Я почувствовала, как к щекам приливает жар.

— И гадость к тому же, — бросила Сэнгава. — Хотя дело ваше. Можете рожать сколько угодно, если вам приспичило.

Сглотнув слюну, я ответила:

— Ну раз мое, так и не лезьте в него!

— Лучше скажите, как продвигается ваш роман? — фыркнула Сэнгава. — Разве человек, который не в состоянии нормально выполнить свою работу и сдержать обещание перед людьми, сможет забеременеть, родитьцц и воспитать ребенка?

Я молчала.

— Естественно, не сможет, — рассмеялась она. — Взгляните уже на себя со стороны. Ваш доход, работа, уровень жизни… А ведь в наше время даже двоим работающим родителям нелегко растить ребенка! Вы же в курсе? И вообще, даже если допустить, что Рика права, вы ведь не Рика. Ей, возможно, такое по плечу: у нее огромные тиражи, о деньгах можно не беспокоиться. К тому же она хоть и говорит, что мужчины ее не интересуют, но стоит ей передумать, и от них не будет отбоя. А вы? Вас никто не знает, никакой уверенности в завтрашнем дне. Вы ленивая, безалаберная сочинительница, которая даже свое обещание сдержать не в состоянии. Вам до Рики как до Луны.

— Надо же, — с трудом выговорила я. — И это говорит мне человек, который не знает обо мне совершенно ни-че-го!

Повисла пауза.

— Может быть, я действительно чего-то о вас не знаю, — наконец проговорила Сэнгава, кивая в такт своим словам. — Зато я знаю, что у вас есть талант. В этом я абсолютно уверена. И все, что я хочу сказать, это то, что перед вами сейчас стоят более важные задачи. Что вам следует направить свою энергию в другое русло. Нацуко, дорогая, ну допишите уже свой роман! Я же вас специально дразню, чтобы вы разозлились и сделали это наконец.

Сэнгава сделала шаг ко мне. Я инстинктивно отпрянула.

— Нацуко, вы же писатель! У вас есть способности. Поверьте, у всех бывают периоды, когда не пишется. Главное — держаться за историю, которую вы придумали, не бросать ее. Я хочу, чтобы вы полностью отдались своему роману. Вы же так стремились стать писателем, потому что для вас писать — это важно, разве нет?

Я разглядывала закругленные мыски туфель Сэнгавы. Мне было нечего ей сказать.

— Почему вы так зациклились на детях? Это совершенно не ваш уровень. Пожалуйста, Нацуко, соберитесь! «Я хочу иметь ребенка» — это так банально. У действительно великих писателей не бывает детей — ни у мужчин, ни у женщин. Дети просто не вписываются в их жизнь. Потому что писателем движет его талант и сюжеты в его голове, он всю жизнь находится под действием этой гравитации. Не принимайте слова Рики всерьез. Она пишет попсу, коммерческое чтиво, не имеющее никакой литературной ценности. Она ремесленник, который составляет из простых и понятных слов истории обо всем известных чувствах, которые людям комфортно читать, вот и весь секрет. Разве это литература? Но вы, Нацуко… вы другая. Знаете, если вы оказались в творческом тупике со своим романом, это значит, что вы именно сейчас подступились к самой сердцевине. Это очень важный момент. Кому нужен роман, который пишется легко и быстро? Какой смысл в пути, если вы на нем ни разу не споткнулись, не засомневались? Послушайте, давайте сделаем это вдвоем, я буду смотреть ваши рукописи. Все будет хорошо, я же рядом. Я с вами. Это будет настоящий шедевр! Я уверена, вы сможете сказать новое слово в литературе.

Сэнгава потянулась схватить меня за локоть. Я вывернулась, махнула ей рукой и, выхватив из сумки кошелек, прошла через турникет. «Нацуко!» — послышался сзади крик Сэнгавы, но я не стала оборачиваться. «Нацуко!» — окликнула она еще раз. Не останавливаясь, я побежала вверх по лестнице, ведущей на платформу. Музыкальная фраза известила о прибытии поезда и тут же сменилась дребезжанием приближающегося состава. Едва двери открылись, я влетела в вагон. Плюхнулась на сиденье, сложила руки на груди и съежилась, словно пытаясь спрятаться. Голос из динамиков объявил, что двери закрываются. Когда поезд потихоньку тронулся с места, я увидела в окно Сэнгаву. Она стояла на платформе, высматривая меня. На мгновение наши взгляды встретились, но я тут же опустила глаза. А потом и вовсе зажмурилась, крепко-крепко.