Летние истории

И в следующий момент произошло неожиданное — с громким всплеском Макико вдруг вскочила на ноги. Убрав полотенце, она повернулась ко мне, демонстрируя свою грудь во всей красе. А затем произнесла низким, устрашающим голосом, который бы больше подошел мастеру карате или дзюдо:

— Ну?

— Что «ну»?..

— Как тебе цвет? И форма?

На языке вертелись слова «Маленькие, темные, но в каком-то смысле большие», — но говорить я не стала. Что люди подумают? Женщина стоит посреди ванны, воинственно уперев руки в боки, и смотрит на другую сверху вниз. Оставалось только кивать.

— Ладно, про размер не будем. Это я и так знаю, — сказала сестра. — Давай про цвет. Что ты думаешь насчет цвета? Ты считаешь, они темные? И если темные, то насколько? Только скажи честно.

— Ну… не то чтобы совсем темные, — вырвалось у меня, хотя я так не считала.

— Значит, цвет в пределах нормы?

— Э-э… даже не знаю, что считать нормой.

— Отталкивайся от того, что нормально для тебя.

— Для меня?..

— Да. От твоего понимания нормы.

— Но это ведь только мое личное понимание… А ты наверняка спрашивала с точки зрения какой-то более стандартной нормы, так что мой ответ все равно ничего тебе не даст.

— Хватит уже ходить вокруг да около, говори, — ровным голосом приказала Макико, и мне ничего не оставалось, кроме как ответить на ее вопрос:

— Ну, они определенно не розовые.

— То, что они не розовые, я и так знаю.

— А, ясно…

— Ага.

После этого Макико опустилась обратно в воду, на этот раз аккуратно, без брызг. Мы вновь сидели рядом и обе рассеянно смотрели в пространство. Но на самом деле у меня перед глазами упрямо маячило одно — грудь моей сестры. Раз за разом мозг прокручивал, будто в замедленной съемке, как из воды с громким плеском появляется грудь Макико, появляются ее соски. Как лох-несское чудовище, вылезающее наружу, или, может быть, как огромный флот, вырастающий на горизонте…

Сама по себе грудь была крошечной — два прыщика от укусов комара. Но из нее торчали, будто рукоятки рычагов, огромные соски. Каждый словно бы окруженный автомобильной шиной. А цвет! Представьте себе простой карандаш, самый мягкий, — кажется, это 10B. И вы им от души закрасили кружок на бумаге, диаметром сантиметра в три. Вот какого они были цвета. Я сама такого не ожидала и невольно подумала, что, может быть, немного осветлить их не такая плохая идея.

— Они у меня темные, — сказала Макико. — Темные, да еще и огромные. Я знаю. Знаю, что они некрасивые.

— Да ладно тебе, это же все дело вкуса… Ну и вообще, ты же азиатка. Это абсолютно нормально, что они у тебя темные.

Я произнесла это как можно небрежнее и беспечнее, как бы давая понять: соски и их цвет — это совершенно несущественно, а мне так и вовсе безразлично. Но, судя по тяжелому вздоху Макико, мои усилия не увенчались успехом.

— До того как я родила, они не были… такими, — проговорила она. — Не то чтобы прямо большая разница, они и прежде не были красивыми, но все же выглядели терпимо. А сейчас… ты только посмотри, это же просто невозможно. Черные, как «Орео». Ну знаешь, печенье такое. Шоколадное. Хотя нет, если бы они были как «Орео», это еще ладно. Но тут такой цвет… как у черешни, что ли. Не просто черный, а такой сочный черный, с отливом в красный… Нет, это тоже слишком мягко сказано. Скорее, как экран выключенного телевизора. Недавно была в магазине, где всякую технику продают, проходила мимо отдела телевизоров и подумала, что где-то я уже видела этот цвет. Конечно, видела — это же цвет моих собственных сосков…

А размер — это вообще отдельная тема. Один сосок величиной с горлышко пластиковой бутылки! Когда я родила, врач даже засомневался, влезут ли такие в ротик младенцу. На полном серьезе! А он ведь в этом эксперт, столько уже сосков перевидал. Да еще и сама грудь при этом плоская, как доска. Знаешь, как пакетики с водой, в которых несут домой купленных рыбок. Не доверху заполненные водой, а так, до серединки. Дряблые такие. Обвислые. Это все роды. Конечно, многие рожают — и ничего, грудь вообще не меняется или быстро восстанавливается. А у меня вышло вот так…

Некоторое время мы обе молчали. Я осмысляла услышанное и при этом отстраненно думала о том, что вода все-таки недостаточно горячая. Нет, это явно не сорок градусов. Наверное, температура на табло отображается неправильно. Потом я задумалась о сосках Макико. Это впечатляющее зрелище уже и так вызвало у меня много всяких ассоциаций, но, если попробовать описать их одним словом, какое слово это будет? Пожалуй, все-таки «мощные». «Маки, у тебя такие мощные соски!» Можно ли считать это комплиментом? Или нет? Но разве это так плохо — когда соски мощные? Или когда темные? Какими они вообще должны быть — «хорошенькими», «миленькими»? Может, в мире сосков побеждают как раз мощные? Почему бы и нет? Хотя вряд ли.